Бахши Иман
ДЖАГФАР ТАРИХЫ
(ЛЕТОПИСИ ДЖАГФАРА)

Глава 1. Как алатцы едва не сдали Казань неверным
Глава 2. Как войско Алаши разгромило Казань
Глава 3. Охотничья война
Глава 4. Как началось и закончилось правление Шейх-Гали

ОТРЫВКИ ТЕКСТОВ ЛЕТОПИСЕЙ СВОДА

295

Глава 1. Как алатцы едва не сдали Казань неверным

А на этом рукопись шейха Бу-Юргана, бывшая в моих руках, обрывается, и о дальнейшем я нашел следующую запись в “Шейх-Гали китабы“:

Едва черемшанцы покинули Казань, в нее вступил Бибарыс, а затем - и алатцы (Алат - округ и балик Алат в Тарханнской части Казанского иля, см. Бу-Юрган Китабы (Казан Тарихы) Глава 5 - Примечание Переводчика)  во главе с Маметом. Эмир хотел соединиться с русскими, но Мамыш-Бирде разбил балынцев под Чуртаном и не дал им возможности подойти к столице. Тогда встревоженный Мамет склонил на свою сторону Бибарыса, выдав за него свою дочь...

Став  хозяевами  Казани,  алатские  воры  вознамерились  казнить Сююмбику. Ей хотели отрезать вначале нос и уши, а затем уже и голову. К этому их подталкивал Алаша, жестоко казнивший Кучака...

Улан попал в его руки случайно. Сеид Кул-Ашраф направил Кучака в Башкорт, отбивать эту провинцию у бия Исмаила. Но тот на пути был внезапно атакован русскими, шедшими на Чаллы с целью захвата сеида. Кучак бился отчаянно и был захвачен в плен уже раненым и обессилившим...

Кан Кул-Ашраф не смог помочь своему юлдашу, но оказался в состоянии не допустить казни своей любимицы. Встретив привычный отказ казаков выступить на выручку Казани, сеид предложил Мохаммеду защищать его лишь в пути и лично поскакал к столице. Бахадиру не оставалось ничего другого, как поехать за ним с 2 тысячами отчаянных ярчаллынцев и башкортов. Никто не решился загородить им дорогу, а у Казани их радушно встретил Мамыш-Бирде. Сказав Мамету, что он не собирается силой отнимать у него город, Кул-Ашраф занял Сеидов Двор. Эмиру пришлось уступить и перебраться в Ханский Двор. Ислам Нарык и сын Утяша Чапкын разъединили в городе силы обоих Ашрафидов, что позволило избежать столкновений...

Ядкар, едва устроившись, тут же объявил об условиях всеобщего примирения: Сююмбика с сыном выдается Алаше и в Хан-Кермане становится младшей женой Шах-Гали; Шах-Гали ставится улугбеком Казанского иля, а Мамет провозглашается сеидом Казани и Арча-Калы; русским разрешается держать в Чирмышском Дворе отряд из 500 человек для наблюдения за поведением Шах-Гали. Эти условия были выгодны Ядкару, ибо позволяли менле спасти Сююмбику, обратить гнев за ее позор на Алашу и Мамета и обрести в Казани опору в лице тайно служившего ему Шах-Гали. Эмир, почувствовав это, воспротивился, но сеид тайно сообщил свои условия Шах-Гали и с его помощью склонил русских к принятию их. Мамет не решился перечить балынцам и принужден был согласиться. При всем при этом на переговорах с урусами Кул-Ашраф потребовал от них очищения захваченной ими части Горной стороны, а Мамет не поддержал его и предстал перед всеми в неприглядном облике законченного изменника и друга неверных...
296

Когда “бетле татар“ы выводили Сююмбику из Казани для выдачи русским, Бу-Юрган в отчаянии собрал простых горожан и бросился с ними отбивать ее. В возникшей потасовке несколько мурз было убито, но казанчиям все же удалось разогнать народ и схватить Мохаммедьяра. Мулла некоторое время провел в зиндане Ханского Двора... Едва Сююмбику вывезли из города, то менла Кул-Ашраф, выполняя уговор с беками, также вышел из Шахри Газана и стал в балике Касим. Здесь он пробыл до того момента, пока Шах-Гали не вступил в. Казань, а затем вернулся в Чаллы. Следуя его указаниям, казанский улугбек одних вождей алатцев выслал в Москву под видом послов, а других собрал к себе на пир и перерезал их при помощи Мамыш-Бирде, русских и своих мишарских булгар. Затем он - также по приказу кана Кул-Ашрафа - казнил и Мамета, явившегося к нему с целью арестовать его, а на его место поставил Бу-Юргана. Вспыхнула ожесточенная война с алатскими ворами, в которой улугбек стал явно одерживать верх. Испуганные “бетле татарвы в 1552 году обратились к Алаше с предложением свергнуть Шах-Гали с места улугбека в обмен на помощь в деле овладения Державой. Обрадованный этим балынский улубий немедленно повелел Шах-Гали сдать Казань русскому войску и вернуться на службу в Хан-Керман, пригрозив в случае его отказа вывести из Казани русский отряд. Улугбека до глубины души оскорбили наглые требования Алаши, и он передал кану Булгара Кул-Ашрафу, что если к Казани прибудет черемшанский отряд, то немедленно впустит его в город и открыто перейдет к нему на службу. Однако сеид-эмир Кул-Ашраф ничем не смог помочь доброму Шах-Гали: все силы его были брошены на войну с новыми ногайцами Исмаила, Янчура стерег Черемшан с севера, со стороны Колына, а Мамыш-Бирде бился с алатскими татарами, сербийцами и чуртанцами. Тогда улугбек поневоле согласился вернуться на урусскую службу, но, в отместку Алаше, бежал из Казани внезапно и до подхода войска неверных...
297

Хозяином всей Казани стал “Тюмэн“, власть которого обеспечивала тысяча кавэсцев. Во внешних баликах столицы разместились отряды беков Ислама Нарыка и Чапкына. И тазикбашцы, и беки предполагали тогда, что сеид-эмир не сможет помочь им по причине занятия Ногайской войной. Поэтому все они поневоле подчинились главарю алатских воров беку Худайкулу, -принявшему дела Мамета на себя и стремившемуся присоединить Державу к Московскому бейлику в обмен на право жить по своим законам и под началом собственных уланов. С разрешения Худайкула русское войско двинулось в Казань, но сам бек не решился быть в этом деле и поручил сдачу столицы Чапкыну. К счастью, после страшной попойки в Чуртане в честь вступления в Казань, воинство неверных двигалось очень медленно и вначале до города доехало всего 200 русских, 2 тысячи мишарских булгар и 800 татар Шах-Гали. Беки пропустили их в город, а тазикбашцы разместили в балике Кара-Муслим...

Когда к столице подошло основное войско русских, шейху Бу-Юргану доставили известие о приближении к Казани отряда бека Янчуры с приказом капа Кул-Ашрафа о защите города от неверных. Почувствовав угрозу Казани, бек Янчура вернулся на службу сеид-эмиру и по его повелению овладел Эчке-Казаном и двинулся к столице. Бу-Юрган немедленно объявил об этом народу и призвал его к сопротивлению. Большинство кавэсцев и черни перешло на его сторону. По приказу Мохаммедьяра люди закрыли все ворота Казани и предложили запертым противникам перейти на их сторону. 50 русских казаков изъявили желание принять ислам и присоединиться к войску Державы, а остальные сложили оружие и получили разрешение уйти из города. Все мишарские булгары с радостью примкнули к казанцам, татары же отказались и были безжалостно перебиты народом. Только мурза Камай с 200 своих уцелел, ибо ради спасения жизни притворно согласился служить сеид-эмиру. Для уверения булгар в своей преданности Державе этот мурза даже самолично зарубил семерых своих татар... Трупы убитых кыпчаков на телегах вывезли из города...

Враз протрезвевшие русские воеводы хотели было штурмовать Казань, но подоспевший Янчура своим воинственным криком “Ур, Ур!“ смутил их сердца и заставил без боя отступить в Чуртан... Его нукратцы смогли скрытно сделать несколько кораблей, и с наступлением лета наши смогли очистить от неверных некоторые переправы... Мохаммед-Бахадир с 3 тысячами черемшанцев провел в Казань хана Ядкар-Мохаммеда, назначенного сеид-эмиром Ядкаром Кул-Ашрафом новым улугбеком Казанского иля, и остался в столице для ее охраны.
298

Глава 2. Как войско Алаши разгромило Казань

...Назревало новое столкновение с Москвой, потребовавшей отдать ей три западных иля вместе с Казанью. Кул-Ашраф, понимая что очередное нашествие неверных Держава может отбить только при помощи всех своих сил, обратился к Исмаилу с предложением заключить мир в обмен на удвоение казанской дани ногайцам. Зловредный улубий отказался, и сеид-эмир, страшно прокляв его, обратился за помощью к Крыму. Кан Кул-Ашраф предложил крымскому хану напасть на Исмаила и тем самым заставить его выйти из войны с Державой, но тот отказался и вместо этого предпринял никому не нужный набег на русскую окраину. В итоге сеид-эмиру так и не удалось высвободить силы восточных провинций Булгара для помощи Казани, и Ядкару пришлось лишь произнести горькие слова: “Поистине, действиями ногайского улубия Всевышний показывает, до каких пределов глупости и подлости могут дойти люди“. Конечно, можно было попытаться затянуть время переговорами в ожидании счастливой случайности, но неверные сами сделали их невозможными.

Один из их отрядов, возглавляемых Сэбэркаем, напал на корабль Бу-Юргана во время его плавания из Казани в Болгар. Мохаммедь-яр, возглавлявший братство “Эль-Хум“, желал навестить ихван и вознести молитву Всевышнему за спасение Державы, но внезапно был захвачен разбойниками и безжалостно изрублен по приказу Сэбэркая. Вскоре Сэбэркая и его людей поймали и насадили их головы на копья, прикрепленные на вершине казанской Булакской стены, но это не могло утешить пришедшего в оцепенение Кул-Ашрафа...

Летом 1552 года Алаша двинулся к Казани со 100 тысячами пехотинцев, 20 тысячами матросов и 80 тысячами всадников. Из всадников 50 тысяч были татарами, а 10 тысяч - мишарскими булгарами Шах-Гали. Алаша, не доверяя хан-керманским булгарам и улугбеку, держал их позади своих войск и использовал лишь для предотвращения отступления своих русских воинов. В Казани находились 3 тысячи черемшанцев, тысяча кавэсцев и 10 тысяч ополченцев-горожан под командованием МоХаммед-Бахадира. Весть о небывалой угрозе вернула Кул-Ашрафа к жизни...

Для операций против неверных вне города и возможного вывода казанского алая из города сеид-эмир смог выделить 6 тысяч ярчаллынцев, чаллынцев, арских и лаишевских казанчиев и казаков и 2 тысячи мамыш-бирдеевских чирмышей во главе с беком Япанчей. Кроме этого, 2 тысячи чирмышей во главе с самим Мамыш-Бирде действовали на Кара-Идели между Сундырем и Чуртаном. Остальные бились против учкуйцев и новых ногайцев Исмаила...
299

Всем было ясно, что Казань обречена. Но кан Кул-Ашраф, желая “подороже продать“ город неверным ради спасения восточной части Державы, сам прибыл в столицу и укрепил личным примером мужество ее защитников...

Первый отряд русских после переправы у Чуртана был встречен чирмышами Мамыш-Бирде, но смог после упорного боя захватить переправу. Второй отряд неверных штурмом взял Биш-Балту и безжалостно сжег этот красивый внешний балик Казани. Третий отряд русских взял Ташаяк и балик Кураиш. Четвертый отряд неверных протащил лодки к Кабан-кюлю и на них атаковал балик Касим. Наши и здесь дрались отчаянно, но после вероломного перехода Камая-мурзы на сторону русских положение стало безнадежным и булгары оставили этот последний внешний балик.  Только после этих боев, продолжавшихся три дня и три ночи и стоивших неверным 15 тысяч убитыми, Алаша рискнул переправиться через Кара-Идель с основным своим войском и осадить Казань... А бек Мохам-мед-Бахадир писал в своем письме-отчете сеиду Хусаину, что у ба-лынского улубия было 300 пушек, из которых 120 были отлиты аль-манскими мастерами и предназначались для разбития крепостных стен. Сто пушек были поставлены урусами против Арской стены, а 20 - против Исбельских ворот и били по ним непрерывно 45 дней. Наши  пытались  помешать  этому вылазками  и  нападениями  из Арского леса. Тогда русские сделали две огромные деревянные башни и стали с них стрелять по булгарам возле Арской и Исбёль-ской Нижней башен. Кроме этого, 80 тысяч неверных, из которых 30 тысяч были татарами, двинулись в Арский лес против Япанчи. Япанча стал отступать, выматывая противника боями у засек и крепостей. Так, через Змеиный овраг в Арском лесу, за который пали 300 борцов за веру, враг прошел по телам 3 тысяч своих воинов. За Улуг-катау и крепость Биектау, в которых пали 500 муджахидов, неверные заплатили жизнями 3 тысяч русских и 2 тысяч татар. Трехдневная осада и разгром Эчке-Казана, где мученически пали... 2 тысячи ополченцев и 1200 казаков Япанчи, стоили русским воеводам 4 тысяч балынцев и б тысяч татар... А Галикай помогал врагам, ибо поверил ложному обещанию Алаши предоставить всем игенче-ям права субашей. Правда, когда неверные попытались взять Шай-мардан, он с ними не пошел, и Янчура, потеряв 900 своих казаков, смог отбиться и истребить 2 тысячи русских и 4 тысячи татар... Отдохнув у Галикая в Арче, урусы пошли к Джури и взяли эту крепость. В ней пали 400 ополченцев и 100 воинов Япанчи, а противник потерял 2 тысячи русских и 2 тысячи татар. Отсюда бояры, думая, что путь на Чаллы свободен, двинулись к балику Шали, но при взятии его потеряли тысячу русских и 4 тысячи татар и предпочли повернуть назад через Лаиш... Кашанские ополченцы, обозленные на татар за то, что те перерезали всех жителей Шали, подстерегли их на отдыхе и угнали всех их коней, а когда мурзы бросились к русскому лагерю, перебили их из засад в лесных зарослях. Испуганные гибелью служилых кыпчаков, неверные впопыхах стали переправляться через реку Миша, и Япанча с ополченцами смог перебить здесь 15 тысяч неверных, потеряв 1900 своих... Боярам удалось взять Лаиш, но после этого у них осталось всего 20 тысяч воинов и главный их воевода сказал: “Теперь можно смело возвращаться, ибо мы остались без войска, и никто не упрекнет нас за отступление“. Япанча, у которого осталось 3 тысячи казаков, последовал за неверными и вновь стал за Арским лесом в ожидании возможного выхода алая из столицы...
300

Между тем казанцы сделали вылазку и разгромили обе башни, причем с одной сняли все пушки и повернули их в сторону неверных. Все же русским удалось выстрелами из альманских пушек проломить часть стены в указанных местах, хотя и ценой потери 20 тысяч своих. У Алаши осталось еще 100 тысяч воинов. Сойбк тысяч из них он бросил в пролом у Арской башни, а 10 тысяч - в тфолом у Исбельской Нижней башни. Еще 10 тысяч полезли на стену в других местах для отвлечения защитников от проломов и все были легко перебиты. У одних Мир-Галиевских ворот наши при помощи больших пушек... уложили - вровень со стеной - 3 тысячи неверных во главе с их бояром Иджим-Тюряем... С потерей 10 тысяч воинов у Айдар-мунчи, где наши сделали нечто вроде маленькой крепости и отчаянно ее защищали, русским удалось подойти к Шах-ри Газану и начать штурм Богылтау. Наши в Бухар Йорты бились до последней возможности и только после того, как были израсходованы все боеприпасы, отступили по подземным ходам за Саинов ров. Тогда кан Ядкар Кул-Ашраф, невзирая на протесты сардара Мохаммед-Бахадира, вышел к мечети “Мохаммед-Алам“, которую люди чаще называли его именем, и призвал всех стать здесь неотступно... Русские прорвались тогда со стороны Верхней Исбельской башни и стремились соединиться со своими, наступающими из Бухар Йорты. Но сеид-эмир проявил стойкость и отбил противника от мечети, после чего наши прогнали врага и от Верхней Исбельской башни и заставили кяфиров в ужасе выбежать из города. Увидев происходящее, Алаша сел на коня и собрался бежать от Казани. Не растерялся только брат его. Он велел лучшему отряду балынцев, охранявшему урусского улубия, немедленно войти в город через арский пролом и разбить войско сеид-эмира Кул-Ашрафа. Этот отряд вновь пробился к мечети “Мохаммед-Алам“, что приободрило бежавших и заставило их вновь устремиться на штурм города...
301

Глава ногайской охраны улугбока Ядкара Зейнеш дрогнул и внезапно отступил с тремя сотнями своих кыпчаков за мечеть. Мохаммед (Ахмед)-Бахадир был занят тогда отражением натиска неверных на Верхнюю Исбельскую башню, а все воины, шакирды и мударрисы, окружавшие кана Кул-Ашрафа, были уже убиты. Воспользовавшись этим, урусы прорвались к сеид-эмиру, и один из них ударил его тяжелым копьем... Наши закричали от ужаса. Мохаммед-Бахадир смог тигриным броском выхватить умирающего правителя Державы из толпы неверных и отнести его в Ханскую мечеть. Придя в себя, сеид-эмир справился о положении дел. Узнав о прорыве Урусов за Тазикский ров, он велел сардару вывести алай из города и в составе войска Япанчи уйти в Корым-Чаллы. Сам он, несмотря на мольбы Ахмед-Бахадира, остался умирать в мечети вместе с собравшимися там уцелевшими жителями, а власть передал сыну Хусаину... Мохаммед-Бахадир велел тысяче солдат, 1500 ополченцев и ногайцам улугбека Ядкара выходить из города на пространстве от Ханских ворот до Верхних Исбельских и поднял над самыми высокими башнями зеленые знамена. Потеряв 500 бойцов, сардар вывел лю-Дей на Козий луг. Япанча по его сигналу немедленно прибыл туда еще до него и успел растоптать правобережный стан кинязя Курба-та и 4 тысячи чувашей, вздумавших помешать соединению. Включив отряд Ахмед-Бахадира в свое войско, Япанча пошел к Чаллам...

После штурма у Алаши осталось 64 тысячи воинов. Разъяренный потерями улубий велел своим не щадить никого. Все мечети города были забрызганы кровью стариков, женщин и детей, искавших там защиты. Из мечети “Мохаммед-Алам“ балынцы и служилые татары вытащили тысячу связок книг и сожгли их. Моджарские булгары, вошедшие в Казань с Шах-Гали уже после взятия столицы, при виде этого остолбенели. Опомнившись, они бросились прямо в костры и, обжигаясь, выхватили из них несколько священных книг...

Из всех жителей, численность которых превышала 65 тысяч, в живых осталось 500 кара-муслимов и мусульман - и то лишь потому, что за них попросил Шах-Гали. Этих несчастных развели по монастырям, где нескольких силой принудили принять христианство, а остальных, оставшихся верными истинной вере - в основном женщин и детей - безжалостно прикончили голодом или утопили.

Глава 3. Охотничья война

Сеид Хусаин был разгневан бесчинствами неверных в Казани, но ничего не смог тогда сделать, ибо Галикай с алатскими ворами помогали русским. Алаша, пользуясь этой поддержкой, смог вернуться в Москву с 50 тысячами воинов, а остальных оставил в Казани и Чуртане. Своего обещания он не выполнил, и его чиновники стали обдирать игенчеев не хуже, чем уланы и мурзы. Тогда Галикай признал власть Державы, перебил балынских сборщиков налогов и соединился с Янчурой для войны с Москвой. Мамыш-Бир-де тут же осадил Чуртан. Сеид немедленно послал Сары-Бахадира, сына Аталыка, на помощь Янчуре, а АхмедгБахадира - на соединение с Мамыш-Бирде. Бояры вышли против наших как из Казани, так и из Чуртана, похваляясь, что едут как на веселую охоту. Поэтому эту войну прозвали Охотничьей. Янчура притворно отступил к Биектау, где покончил с преследовавшими его 800 русских и 1200 “бетле татар“. Мамыш-Бирде с Мохаммед-Бахадиром также отступили от Чуртана к Симбиру и легко покончили с бросившимися за ними 1500 балынцев, 2 тысячами алатских воров и 3 тысячами чувашей. Алаша, получив известие об этом, пришел в ужас и хотел вывести из Казани и Чуртана остатки своих войск, но один его советник удержал его от этого словами: “Ты обещал прежде христианским богам истребить всех булгар до единого и отдать их земли боярам и простым воинам, и теперь не можешь отступить, не навлекая на себя проклятия наших богов и гнева воинов“.

Тогда Алаша послал в Булгар большую армию, и она воевала до 1554 года, уничтожая все на своем пути. В борьбе с неверными тогда пали и Галикай, и Янчура. Потом улубий оставил в захваченных казанских и арских городах свои гарнизоны, но они были перебиты после ухода армии игенчеями, которых возглавил помощник Гали-кая Таш-Мохаммед. А он был одним из шакирдов Ядкара и чудом уцелел в бою у медресе. Всюду он носил кусок камня от стены мечети “Мохаммед-Алам“ и когда молился перед боем, клал его рядом с собой...

А за Урусов бился один наш изменник - Шамай, беглый казак Япанчи. Он был проводником неверных, когда те ходили против Ян-чуры и Галикая. Таш-Мохаммед выследил предателя и, схватив его своими богатырскими руками, разодрал, как козленка. У него было 10 тысяч отчаянных храбрецов, но вторая армия Алаши из 20 тысяч русских и 40 тысяч татар все же выбила его из Эчке-Казана. Урусы, панически боясь Таш-Мохаммеда, отказались оставаться в захваченных городах, и тогда бояры разместили в баликах алатских воров и служилых татар. Те, неверные, полагали, что получат за это от русских булгарские земли, но вот снова пришли муджахиды Таш-Мохаммеда и враз покончили с ними. Две тысячи уцелевших алат-цев даже обрадовались этому, ибо рассчитывали присвоить земли убитых мурз. Когда третья армия неверных вновь выбила Таш-Мохаммеда из Эчке-Казана, эти “бетле татар“ы разместились во взятых арских городах и стали наполнять округу своими бесчинствами. Муджахид'ы перебили тысячу из них, а другую перерезали сами игенчеи. Таков был жалкий конец алатских воров... А молодцы Таш-Мохаммеда говорили, что не будут больше игенчеями до тех пор, пока не убьют сто тысяч врагов. Когда их спрашивали, почему так, они отвечали: “Зимой 1553 года неверные загнали сто тысяч мусульман - в большинстве стариков, женщин и детей - в дикий лес и там заморозили их. Мы видели тела несчастных, и сердца наши не оттают до тех пор, пока враги не захлебнутся в потоках собственной крови“.
302
303

Четвертая армия Алаши вновь выбила Таш-Мохаммеда из Арского иля, и он отступил в Кашан. Сеид-эмир Хусанн объявил его муджахидов своими казаками, а прибывших к нему на службу 2300 ногайцев бия Юсуфа направил к Мамыш-Бирде с приказом объявить их бия новым казанским улугбеком. Бек дерзко подъехал к столице и в виду ее провозгласил бия улугбеком. Алаша пришел в полное неистовство, узнав об этом, и велел пятому своему войску из 15 тысяч русских и 35 тысяч татарских кыпчаков взять Чаллы. Таш-Мохаммед держался в Кашане до последней возможности и уступил свой балик лишь после того, как у него осталась всего тысяча воинов. С ними он отошел к Чаллам, и сеид-эмир Хусаин велел всем уходить через Яр Чаллы. в Уфу. Таш-Мохаммед остался защищать столицу и после недели боев ночью скрытно оставил ее с 200 своих. Татары бросились за ним в погоню, но у Яр Чаллов были атакованы ярчаллынцами и подоспевшими агидельцами и вырублены до единого человека. Когда подошли урусы, многие ярчаллынцы не ушли в Уфу, а остались защищать свой балик. Бояры перехитрили защитников, велев своему ногайскому бию войти в город. Когда урусы притворно отошли, тот появился у частокола и выдал себя за наемника сеид-эмира - а действительно, он был родным братом казанского улугбека. Наши поверили и открыли ворота, что позволило ногайцам  взять их  и впустить  через  них русских.  Ярчаллынцы бросились через стену в поле, но утонули в снегу и быстро были переловлены. Довольный таким исходом дела бояр отослал пленных на строительство русской крепости на месте разгромленного балика Лаиш.

Шестая армия Алаши после этого вторглась в область Мамыш-Бирде. Кыпчаки Маджита сражались вяло, и субаши и чирмыши, раздраженные чрезвычайными поборами на содержание наемников, взяли и изгнали их вон... Урусы шаг за шагом теснили бека и не оставляли его в покое до тех пор, пока, наконец, он не перешел Кара-Идель и не ушел к Симбиру. Алтыш Нарык, надеясь, что угодливостью перед русскими сохранит иль под своей властью, вероломно схватил Мамыш-Бирде и выдал его неверным. Бояры обещали ему помощь против войска сеид-эмира Булгара, но обманули. Когда Мохаммед-Бахадир подступил к Симбиру, бывший возле него бояр нарочно отступил в поле и позволил черемшанцам взять и разгромить город. Мохаммед после разгрома Симбира легкомысленно двинулся дальше, не разведав местности, и угодил в засаду бояра. Правда, большей части черемшанцев удалось уйти, но их сардар попал в плен...
304

Алаша тогда уже замыслил войну с артанскими альманцами ради получения добычи, которой он не получил в Казани. Советник улу-бия уговаривал его повременить и добить Державу, но тот, распаленный рассказами послов и перебежчиков о слабости и богатстве Артана, обо всем забыл. По приказу Алаши посол Шах-Гали проехал в Уфу и предложил сеид-эмиру мир с Москвой в обмен на благословение тем участия булгарских беков в войне с Артаном на стороне русских и уплату дани зерном, скотом и мехами. Хусаин согласился. Охотничья война закончилась, и 10 тысяч булгар во главе с освобожденным Мамыш-Бирде и Ахмед-Бахадиром двинулись на Артан в составе войска Шах-Гали.

Глава 4. Как началось и закончилось правление Шейх-Гали

После первых успехов в войне с альманцами Балынец велел казанским воеводам прикончить остальных булгарских беков. Те пригласили к себе в Казань беков и казаков, желавших получить земли в русской части Державы или имевших претензии к Москве. Когда беки и казаки въехали в Казань, их разместили в Кураишевом балике и под утро всех перерезали спящими. Среди убитых был агидельский улугбек, сын Альмата Еней-бек...

В Артане наши сражались так доблестно, что удостоились многих наград от московского улубия. А Ахмед-Бахадир, пленивший альманского бека, был с 5 тысячами своих в 1569 году отозван в Москву для охраны самого Алаши от взбунтовавшихся против него бояров. Сеид-эмир Хусаин был этим сильно возмущен и велел сардару вернуться в Державу, но улубий уговорил его остаться в обмен на огромное жалованье. В 1570 году корпус Мохаммед-Баха-дира участвовал в походе на Галидж и разгромил этот город в отместку за участие галиджийцев во взятии Казани. На обратном пути сардар узнал о намерении улубия перебить его войско и бежал в Державу через Хан-Керман. Тамошние бояры не решились помешать его проходу. От моджарских булгар он узнал, что Сююмбику, ставшую младшей женой Шах-Гали из-за нежелания принимать крещение, отравили по приказу Алаши ее слуги-татары. Еще раньше был отравлен сам Шах-Гали. И хан, и его жена были отравлены потому, что Алаша опасался их перехода на службу сеид-эмиру Булгара вместе с моджарскими булгарами и союзными с ними ногайцами. Тем не менее... война с Державой все же разразилась...
305

В 1569 году из-за беспечности сеида, распустившего войско на праздник, русские из Чулмана внезапно заняли Уфу. Хусаин едва успел бежать из столицы и получил за свое легкомыслие прозвище “Байрам-Гази“. И саму эту войну стали называть “Байрам сугышы“. Япанча тогда был послан в область Сэбэр-Иштяк Иштякского иля за помощью и остался там с 500 своих казаков. Ему дали титул тюрэ этой области, где проживало 12 тысяч наших субашей. Он позднее отличился в войне с неверными, вторгнувшимися в его Сэ-бэр, и умер во время одного боя с ними... В том же году Хусаин умер, и власть перешла к его сыну Шейх-Гали. Он три года храбро бился с неверными, но затем вынужден был отступить к булгарским ногайцам...

Однако уже в 1579 году урусы, утвердившиеся в Уфе при помощи перешедшей на их сторону части башкортских биев, довели своих союзников до полного обнищания и заставили их в отчаянии перейти на сторону сына Хусаина сеид-эмира Шейх-Гали. Правитель некоторое время жил в Каргалы, почему получил прозвище “Каргалый“. Его войско, в котором, кроме наших, были и булгарские ногайцы, и сэбэрцы, и кыргызы, выбило неверных из Уфы. Большинство русских было перебито, но один из их отрядов смог отступить в Чулман в полном порядке и ожесточенно защищаясь. Когда наши спросили у пленных, чем объясняется такая стойкость, те ответили, что им была вверена охрана особо дорогого для Алаши изображения одного из русских богов...

Наши вновь прорвались к Кану, Джукетуну, Мир-Галиджу, Куш-Урме и Чулману, но засуха 1583 года вызвала страшный голод и разброд среди народа. На Державу вновь двинулось войско Алаши, уничтожая все на своем пути.

Мохаммед-Бахадир к тому времени уже умер, иштякский улуг-бек Ермак, отличившийся в войне с чулманскими казаками, пал во время набега на Джукетун, и из знатных беков с Шейх-Гали оставался лишь сын Еней-бека Беркет. Тогда сам сеид-эмир прибыл к чаллынцам со своей казной и призвал их стать под его знамена, но те, измученные голодом и опасаясь русской резни, ответили ему: “У нас есть дело поважнее войны - уборка хлеба“. Расстроенный сеид стад отступать в Уфу. Башкортские булгары также покинули его, и с ним оставалось всего 50 казаков. У устья Ика один казак сказал сеиду: “О, кан! Лошади выбились из сил и нам придется оставить здесь либо золото, либо твои любимые книги. Прикажешь бросить книги?“ Шейх-Гали ответил: “Казна нужна государству, а если государство перестало существовать - так к чему нам золото? Теперь людям важнее будут книги, откуда они смогут почерпнуть силы для сохранения своих обычаев и восстановления Державы. И один дастан Гали в такое время стоит дороже любой казны. Поэтому бросайте золото и везите книги“.

Казаки закопали в устье Ика все сокровища булгарской казны, так что неверным, занявшим Уфу, ничего не досталось. Шейх-Гали покинул столицу поздней осенью, заявив оставшимся с ним 12 бекам: “На нас идет неприятель, который грозит истреблением всему нашему народу в случае сопротивления, а сам народ совершенно выбился из сил и не в состоянии выставить сколько-нибудь значительное число воинов. Большинство же беков ради сохранения своих владений постыдно подчинилось урусам. В таком случае наше сопротивление будет бессмысленным и обречет людей на гибель. Аллах, как видно, оставляет мне одно: добровольное отстранение от тысячелетней власти моего рода над Булгарской Державой. И я, как и должно всем рабам Всевышнего, спокойно и безропотно подчиняюсь повелению Великого Тангры и удаляюсь в Кыргыз“.

После этих слов сеид совершил молитву и со своими казаками покинул Уфу. Его тетрадь завершается стихами, посвященными предавшим его и Державу бекам:

Дус, дус дигэнем -
Дус тугел икэнсез!
Дус дип ук йергэнем -
Бар да дошман икэнсез!

И, балалар, балалар,
Бездэн ел аи кал ал ар;
Бездэн калган малларны
Руслар килеп алалар.

Вас я звал “друзья мои“ -
Не такими были вы.
Думал, дружбой вы сильны.
Оказалось, вы - враги.

Дети, дети - после нас
Вы останетесь в слезах.
И наследство пропадет -
Рус его, придя, возьмет.

306
307

А горечь этих слов - до сих пор на наших губах... Рассказывают, что после отъезда сеид-эмира его 12 верных беков стали подвижничать в деле распространения веры и заслужили звание шейхов. Каждый из них основал медресе, шакирды которых занимались переписыванием редких и ветхих книг. Все необходимое для существования этих медресе приобреталось на средства из закопанной казны. Когда было нужно, наиболее способные к бою шакирды объединялись в отряды и пробивались сквозь войска неверных к устью Ика. Взяв необходимое количество золота, они стремительно возвращались в свои аулы, где действовали медресе. Благодаря этому были спасены от гибели сотни книг, а народ наш смог выдержать все удары судьбы и вновь подняться на священную войну за восстановление своей Булгарской Державы...

[Приписка: Маджит Мамыш-Бирде и его жена - дочь сеида Кул-Ашрафа - предки наших славных сеидов Джан-Гали и Джагфара Булгари...]

309

“...А в “Хон китабы“ сеида Гали содержится такое известие Шамса Тебира о происхождении народа булгар: “Тридцать три тысячи лет назад предки хонов - имэнцы проживали в Большом и Малом Руме, а народ синдийцев - на берегах Идели, тогда называемой Ура... После некоторого времени дружественной общности синдийцы раскололись на синдийцев-ура и синдийцев-мурдасов, которые стали враждовать друг с другом. Вначале одолели ура и стали господствовать... Через некоторое время на ура (урцев) напали тюрки и потерпели поражение. Одна часть тюрков бежала в Хин и даже за Чулманское море, другая ушла в Большой Рум, третья же попала в плен. Но в этой войне урцы ослабли, и мурдасы выступили против них. Бии порабощенных тюрков помогли мурдасам, и те захватили верховенство. Но тюрки не получили ожидаемой свободы, и тогда они перебили своих биев и примкнули к урскому роду сабан...

Некоторое время спустя арабы разбили имэнцев области реки Кубрат и Большого Рума, и большинство их ушло на восток через Малый Рум. Тюрки Большого Рума ушли с ними и нанялись на службу имэнцам Малого Рума, где получили прозвище “тормэн“ (“бычьи люди“). Позднее это название переделали в “тюркмен“...

Когда ушедшие на восток имэнцы приблизились к рекам Ака-Идель и Шир, то мурдасы попытались воспрепятствовать их продвижению и вступили с ними в бой. Однако урцы перешли на сторону имэнцев, и мурдасы были разбиты. После этого имэнцы ушли дальше на восток, ища подобие своей родины, и нашли ее в Хине. Но часть имэнского рода Дуло осталась в Ура и предложила урцам попытать счастья на покинутой ими родине. Урцы охотно согласились и ушли на юг, где разделились на карасакланов, аксакланов или масгутов, кашанцев, сабан, персов, азербайджанцев и синдийцев. Было это переселение 11 тысяч лет назад...

Потом от синдийцев отделились самарцы, которые прошли дальше всех и заняли область реки Кубрат. Здесь они основали государство Самар...

Первым правителем самарцев был Май или Map, почему его потомки назывались Мардуан или Мардукан... Он прожил 300 лет и был настоящим праведником, за что, после его земной смерти, Тангра перенес его на восьмое небо. Его погребли в семиэтажной башне-усыпальнице. Усыпальницы-башни других правителей и знатных жителей самарцы называли в память о Маре “Май-юлы“ (“Путь [праведного] Мара [на небо]“), так как хотели, чтобы Всевышний даровал им такие же посмертные милости. А бедные, не могущие построить усыпальниц, погребали в горных пещерах. Потом, когда булгары ушли в степи, погребальные пещеры стали выкапывать в земле...
308
309

Кроме этого; самарцы делали Молитвенные башни или “Джок Йорты“. У этих зданий было три или семь этажей...

Самарцы верили, что расстановкой звезд или другими небесными явлениями Всевышний показывает им их будущее, поэтому особо почитали гадателей по звездам и вели постоянное наблюдение за небом...

Кроме этого самарцы поклонялись и горам с гладкосторонними вершинами и уступчатыми подножиями, так как верили, что на них происходят явления Всевышнего. Эти священные горы назывались Самар, и это имя самарцы дали своему государству. А державу Са-мар составляли владения, представлявшие собой города с окружавшими их полями и пастбищами, и в ней царствовали по очереди правители этих городов... Свободные самарцы называли себя словом “бал“ или “бул“, означавшим “господин“. Людей сословия воинов, набиравшихся из скотоводов, называли “булгар“, то есть “господин-воин“, так как “гар“ означало “воин“ и “богатырь“. У арабов же слово “бал“ стало значить “Бог“.

А булгары служили не отдельным правителям - вали, а только царям - улуг-вали или батам Самара...

Сословия зависимых людей называли “берджул“. Кроме этого у самарцев было еще сословие служителей веры, бояров, называвшееся “эсегел“. А “эсегел“ означало “Божий город“, так как “ас“'“или “эс“ по-самарски означало “Всевышний“, а “гел“ - город. Это название носили те части самарских городов, где были главные храмы, поэтому и служивших здесь бояров называли “эсегел“...

Уже при Маре булгары разбили и подчинили арабов и покорили Большой Рум. Тогда же южной части Большого Рума дали название “Бал-и стан“ (“Господская земля“). Покоренные арабские вожди должны были вырезать на своих печатях знак ф, означавший “покорность“. Братство “Эль-Хум“ придало этому знаку значение “покорность Всевышнему“, и поэтому он ставится на намогильных камнях праведников и в мечетях. А север Большого Рума получил имя Кимера или Камыр-Батыра, главнокомандующего булгар. После ухода со службы он поселился здесь со своими людьми, и их стали называть кимерцами... А здесь был большой город Атряч, в котором проживали основавшие его имэнцы, кимерцы и арабы. Из этого города в самарский город Ат-Алан пришел проповедник Авар-Хум или Бар, которого арабы называли Ибрагимом. Ибрагим стал проповедовать истинную веру, и арабы Самара его поддержали. А надо сказать, что уже в то время подвластные арабы в самом Самаре составляли большинство населения, и поэтому вали Ат-Алана поспешил изгнать опасного для власти проповедника. Тогда Ибрагим ушел вниз по течению Кубрата и основал там новый город. Вали, желая выжить последователей Ибрагима оттуда, осквернил воду реки нечистотами. За это Всевышний наказал Ат-Алан Потопом. Но перед этим Творец гласом предупредил о грозящем наказании невинных, и внявшие гласу, включая последователей Ибрагима, удалились в безопасные места. После этого по воле Творца произошел Потоп, и область Ат-Алана была поглощена водами моря...

После Потопа численность самарцев стала еще меньшей, и поэтому в Самаре верх одержал арабский язык. На нем стали говорить даже правители владений из рода Мара. И только булгары сохраняли свой самарский язык. А всех тех самарцев, которые стали говорить на арабском языке, булгары стали называть берджулами, а арабский язык - берджулским. Но при этом булгары не перестали служить своим царям, пусть и ставшим берджулами. Впрочем, сардарами булгар были также потомки Мара и его жены из рода Дуло Сэбэрчи...

Самым могущественным самарским царем, предком сардаров булгар, был Нимруз, а самым могущественным берджулским царем - Азаркан...
310
311

Когда в Самаре случился Потоп, то среди хинских имэнцев всрыхнула борьба за власть. Расстроенный междоусобицей царь их... со своей дружиной ушел на запад и покорил тюрков. Здесь мужчины-имэнцы... взяли в жены тюрчанок и поэтому дети их стали говорить на тюркском языке... Так возник народ хонов, который, несмотря на принятие тюркского наречия, сохранил в чистоте имэн-ские традиции - даже такую, как обычай мужчин заплетать волосы в косы. Нечего и говорить поэтому, что хоны, конечно же, сохранили главное и неукротимое имэнское стремление к созданию великих держав и к господству над всем миром. Некоторые склонны осуждать их за это, но сами они говорили, что ими движет воля самого Всевышнего и что они не в силах противит&ся ей... Тюрков, опрометчиво оказавших им сопротивление, хоны поработили... и посылали в бой впереди себя... А вот моджарам, добровольно признавшим их власть и охотно уложившим волосы в косы, хоны дали права свободных и 4 тысячи лет назад послали в набег на запад. Так как хоны обещали дать им большую часть покоренной ими земли, то моджары проявили рвение и заняли область Сэбэра. Жившие здесь ары в ужасе бежали еще дальше на запад, в область Ура. Моджары последовали за ними. Появление огромных толп обезумевших от страха аров и уверенных в себе моджар, которых все принимали за имэнцев или хонов, произвело панику в среде мурдасов. Без особого сопротивления мурдасы стали группами отступать на запад. Карасакланы не пропустили их через свои степи, и мурдасам пришлось пробираться дремучими лесами. От первой группы мурдасов, ушедших на запад, произошли улагцы, от второй - альманцы, от третьей - артанцы, от четвертой - ульчийцы, от пятой - тирцы... Тирцы увлекли за собой часть карасакланов, обособившихся во главе с бием Аспарчуком в области “Ака Джир“ на реке Ака и поэтому прозвавшихся акаджирами. С помощью этих сакланов-акаджиров тирцы завоевали Малый Рум и остров Крэш и безжалостно истребили тамошних имэнцев. После этого тирцы прозвались “румцами“. Слово “Рум“ или “Рям“ по-имэнски значило “Холм, покрытый кустарником“, и так как земля имэнцев изобиловала как раз такими холмами, то они и прозвали ее “Рум“. А название острова “Крэш“, бывшего длиной в три перехода, означало “Борцовский“ - ведь раз в году здесь собирались имэнские богатыри и боролись друг с другом. Победитель мог жениться на любой из принцесс царского дома или освободить свой род от зависимости... Только небольшой части имэнцев и помогавшим им тормэнцам удалось отступить в Атряч. Тирцы и акаджиры последовали за ними и разгромили Атряч - правда, после долгой осады. Когда враг уже ворвался в город, тормэнцы ушли из Атряча в Хорасан, а кимерцы отправились в Кара-Саклан. Имэнцы же, поверившие обещаниям неприятеля сохранить жизнь и права горожан, остались и были перебиты...

За помощь тирцы... помогли акаджирам овладеть властью над всем Кара-Сакланом. Однако, когда появились кимерцы, то сакланы свергли власть акаджирской династии и поставили во главе себя вождя кимерцев Таргиза или Тарвиля. Но потом румцы опять помогли акаджирам прийти к власти, и те изгнали кимерцев из их области Тамья или Тэмэн. Бежавшие кимерцы поступили на службу берджулскому царю Азаркану и прозвались азарканцами. Потом это название переделали в усерган... Потомок Таргиза Ат вернулся было в Кара-Саклан и опять сверг власть акаджирской династии, но румский царь Аламир-Султап вновь восстановил ее... Ат отступил на восток, в Ура, и в честь него и страна, и река Ура получили название Атиль... Помимо военной помощи румцы, боявшиеся потерять союз с акаджирами, задабривали их деньгами, дорогими вещами и вином и совершенно споили их...

Берджулские цари Самара также были, в конце концов, свергнуты царями Персии, и булгары стали служить уже им. Одну часть булгар во главе с Мосхой персы поселили в двух местах Кафской области, которые потом отошли к Гурдже, другую - в Азербайджане, а третью, азаркаицев - в Хорасане. Это успокоило живших там тюркмен, не доверявших персам. А в Малом Руме тормэнцы жили у горы Балкантау; когда же они оказались в Хорасане, то и местные горы назвали Балкантау - в память о своей родине. А название гор переводилось с самарского, как “Горы Божественной Власти“...

Потом пришел Аламир-Султан, которого персы звали Искандером Зулкарнайном, и убил царя персов. После этого защищать стало некого, и булгары Кафской области перешли под власть Аламир-Султана... Сардар булгар - потомок Мара Аудан - женился на дочери Аламир-Султана Боз-би...

После смерти Аламир-Султана во время похода в страну Ура или Атиль кафские булгары стали служить азербайджанским царям. Служба эта, однако, не была очень долгой. Поход Аламир-Султана в Атиль заставил часть противостоявших ему масгутов уйти в Кара-Саклан И подчинить эту землю. Вначале они, не разобравшись, оставили низшую власть над покоренными карасакланами акаджирской династии. Но после того, как акаджиры попытались при помощи румцев вернуть власть над Кара-Сакланом, царь масгутов Азак объявил акаджиров вне закона и пригласил к себе на службу булгар. Сардар булгар Юрган, бывший потомком Аудана и Боз-би, принял приглашение и ушел в Саклан с частью своих булгар в количестве пяти тысяч “тирмэ“. Азак дал булгарам землю между Тэмэном и Булгарским морем, за что Юрган помог масгутам разбить акаджиров. Бии акаджиров были истреблены поголовно, а народ был пощажен и стал родом булгар. После этого Юрган женился на принцессе из таргизского рода Ат, благодаря чему таргизцы также стали булгарским родом, а он сам был назначен Азаком улугбеком Кара-Саклана...

Когда власть в Кара-Саклане перешла к роду младшего сына Азака, Алана, положение булгар изменилось. Алан отстранил других братьев от власти и стал всячески стеснять булгар, поддержавших старшего сына Азака, Аспаруха. Поэтому, когда на Агидель пришел первый хонский вождь Кама-Батыр И образовал государство Буляр. большая часть булгар немедленно признала его капом и стала служить ему. Так как вождем булгар был тогда Бесер-би, то хоны стали называть булгар бесерменами. Затем также стали называть булгар тюрки и урусы... Другая же часть булгар, получившая название бурджан, осталась в Джураше, третья - в Тэмэне, четвертая - на Шире и пятая - в Кара-Саклане...

Когда новый хонский царь Булюмар установил в Буляре власть своей династии и повелел называть Буляр Атилем, булярские булгары стали звать себя еще и “буляр“ - в память о своей давней службе хонским канам. К приходу Булюмара в состав булгар вошло такое количество хонских родов, что булгары восприняли хонский язык...
312
313

Династия Алана опрометчиво отказалась признать власть Атиля в надежде на садумскую помощь, и раздосадованный Булюмар с большей частью хонов, включая булгар и моджар, двинулся на Шир и Кара-Саклан...

Немало хонских булгар стали в годы неурядиц наниматься на доходную службу персам, и те, по их просьбам, расселяли их в бул-гарских районах Кафтау. Очень скоро хонских булгар стало так много, что эти районы стали называть “Хонджаками“ (“хонскими округами“)... Сам шейх Гали излагает эти события несколько иначе...“

“...Низовья реки Ака наши часто называли “Саин-Идель“... В Саин-Идель впадала с левой стороны река Кул-Асма или Гюль-Аема...“

“...Словом “угыр“ наши раньше называли беков или наместников правителей, словом “туджуи“- посла или чиновника по .особым поручениям... Слово “туджун“ образовалось от слова “тат“ или “тудж“. означавшего “чужак“, “иностранец“... От этого же слова образовалось название “татар“, которым хоны именовали своих врагов... Было еще одно хонское слово “тарун“, означавшее чиновника - счетчика или писца... А все эти слова были имэнскими...“

“... Первым из булгар, кто начал лечить без применения лекарств, был -Мидан по прозвищу Барыс. Вначале он жил в Самаре, а затем перебрался в Азербайджан. Он мог принимать различные образы п. благодаря этому, добиваться нужного состояния и усиливать свое воздействие на больного с целью его исцеления. Так, он превращался то в гигантского алыпа, то в барса, откуда и его прозвище... Подобное лечение он дополнял физическими и духовными упражнениями и особым питанием... Его учеников называли “миданчы“... А мулла Бакир относился к этому искусству враждебно и убедил Алмыша запретить его и перейти к привычным для мусульман Гарабстана способам лечения. Но миданчии, называемые народом также “аварчы“, продолжали тайно практиковать...“

“...Наши аптекари и знахари использовали для приготовления целебных напитков особый сосуд, который имел крышку... и ставился на подставку. Этот сосуд наши называли по-бурджански “сам-абар“, что означало “сосуд для приготовления снадобий...“

“...Так как на домбрах играли тогда, когда подавали мед и сладкие блюда, то многострунная домбра получила бурджанское название “гэсэле“ (“гюселле“), а простая - сабанское “баллы“, то есть “сладкая“ и “медовая“... Менла Абдаллах пишет, что эти типы булгарских домбр пришлись по вкусу ульчийцам и они восприняли их вместе с их названиями...“

“...Некоторые утверждают, что Булгарская Держава - Ак Булгар Йорты - была образована отцом Курбата Албури в 605 году, другие - Бу-Юрганом или Курбатом в 618 году, третьи - Курбатом в 619 году. Я же читал в “Истории Шамса“, что Улуг Булгар Йорты был образован Албури в 603 году и считаю это сведение наиболее верным...“

“...Рассказывают, что все эти сорок девушек были влюблены в одного славного булгарского бахадира по имени Алып-Гуза. Жил он в Мардане - - в городе, который до сих пор носит его имя. Девушки, чтобы видеть своего любимого, часто взбирались на высокую гору, пока, наконец, не построили на ней город. Его стали называть “Кыз-лар Тауы“... Когда девушки решили уже поехать к батыру с тем, чтобы он выбрал себе в жены одну из них, на страну напали тюркмены хана Таз-Буги. Алып-Гуза вышел навстречу неприятелям и стал с ними сражаться. Вначале он схватился с братом Таз-Буги по прозвищу Дюя и так ударил его оземь, что тот испустил дух. На этом месте потом построили город Дюя Суба. Когда наступил черед Таз-Буги, то он предложил бахадиру перестрелку через Идель. Коварный хан увидел, что гора Джегулы в одном месте треснула, и встал напротив нее. Ничего не подозревающий Алып-Гуза встал на эту гору и тут же обрушился вместе с ее частью в реку... Довольный гибелью Алып-Гузы Таз-Буга отъехал к месту напротив Дюя Субы и решил здесь перейти Идель. Но девушки, увидевшие гибель любимого, стали стрелять в него прямо со своего города и перебили всех врагов. На месте гибели самого Таз-Буги потом также построили город Таз-Буга...“

“...А город Болгар бурджане вначале называли Мардуан или Мардукан, так как верили, что его основал впервые сам Map перед уходом в страну Самар...“

“...Некоторые считают, что Кап был передан Талибом Барысу в 964 году. Однако это неправда. Ее невольно написал шейх Хаджи-Омар в своей “Истории Абу Исхака“ со слов любимого им капа Ибрагима, желавшего обелить себя. В действительности, как об этом свидетельствуют документы царского диванханэ, Талиб передал Барысу только часть Джира и Кортджака, а на захват Кана неверными временно закрыл глаза. Но едва Барыса постигло то, что ему было предписано свыше, как Талиб тут же вернул Каи Дер жаве... Ибрагим, когда он начал мятеж против Тимара, пообещал передать Кан Булымеру в обмен на его поддержку, однако, как известно, в конце концов пошел на сговор с Тимаром... После захвата Ибрагимом трона в “1006 году, Кан-Керман захватил Масгут и пребывал здесь несколько лет. Только в 1010 году Ибрагиму удалось склонить Булымера к захвату Масгута в обмен на передачу Кана урусам. Булымер захватил Масгута вместе с Капом, но от радости забыл закрепить этот успех договором. Поэтому другие цари нашей Державы, правившие после Ибрагима, не признавали законным включение Кана в состав урусского государства...“
314
315

“...Работники Арслана занимались также тем, что изготовляли идолов для куманов, сэбэрцев и аров. Для куманов идолы делались из камня, а для сэбэрцев и аров - из-за трудностей перевозок - из дерева...“

“...Пленные урусы должны были служить хозяевам, выкупившим их, шесть лет, после чего становились свободными и чаще всего оставались служить своим хозяевам и не помышляли о возвращении. В сяучае принятия ими ислама они освобождались немедленно...

Курмыши имели право в любой день освободиться от своей дани служилым бахадирам или казанчиям, но в этом случае теряли свою землю...“

“...В 1242 году Гази-Барадж принял предложение великого хана татар занять место его наместника в Кыпчак Йорты. Он оставил трон эмира Булгара своему сыну Хисаму и вступил в новую должность под именем Саина. Первым делом он построил город Сарай, названный им в честь Джучи. Так как Бату по должности подчинялся ему, то Гази-Бараджа иногда называли ханом Саином. Однако он ладил с Бату и никогда не унижал его, почему Бату после смерти Гази-Бараджа взял в память о нем его прозвище Саин...“

“...В 1262 году татары отняли у Державы Балын и Галидж, и тогда же они, по приказу Беркая, попытались штурмом овладеть Ибер-Болгаром и были отбиты... А этот город стоял на пути от реки Байгул к Мэнхазу, у истоков реки Ибер, и считался неприступным... Алай этой крепости убивал всякого чужого, кто приближался к ней, так как здесь собирались особо ценные меха для отправки в столицу... Иберцы или, как их еще называли, урцы, населяли север провинций Бийсу, Ура. и Байгул... Они были преданны Державе и поэтому называли себя “ибер“, что на их языке значило “булгар“...

Татары взяли Ибер-Болгар только потому, что подожгли лес, примыкавший к крепости... Страшная засуха помогла огню быстро распространиться. Защитники, сожалея о своей оплошности, покинули город... Они поселились в балике Эчке-Назым, который с той поры стали называть также и Ибер-Назымом. Он был самой восточной крепостью Державы до 1406 года. В тот год хан Тахтамыш бежал сюда из Тюмэна, но по пути был настигнут татарами Идегея и злодейски убит. Взбодренные этим кыпчаки пошли дальше и со страшной резней взяли Ибер-Назым. После этого Идегей велел передать обглоданные собаками кости Тахтамыша эмиру Би-Омару со словами: “Это - последняя дань Ибер-Назыма Булгару...“ “Сведения о городах, мензелях и дорогах Булгарскои Державы, полезные для тех, кто ездит по ним... Мусы ибн Халиля...

В 1171 году отец сеида Гали, мулла Мирхуджа, обратился к царю Габдулле с просьбой о постройке города на месте его ставки. Кан, любивший подобные просьбы, не замедлил с ответом, и в следующем году этот город был построен. Так как строителями крепости были корым-чаллынские чирмыши, то город получил название Яр Чаллы... Вначале город представлял собой несколько домов, окруженных рвом, валом и частоколом, и старый аул Шуд, в котором имелась мечеть “Аю Капка“. Называлась она так потому, что однажды к ней из ближайшего Шудского леса вышел медведь и оцарапал ее ворота. Накануне мулла отложил освящение мечети вследствие своего недомогания. Однако, узнав о случившемся, он превозмог хворь и освятил мечеть... Согласно переписи 1465 года в городе проживало 1730 человек, из которых около 500 составляли алай крепости... Возле города находился великолепный луг, где проводились знаменитые ярчаллынские сабантуи и где эмир Лачын одержал не одну свою победу... А в сорока верстах западнее крепости находилось поле, которое называли “Мануковым“, так как здесь был добит этот кыргызский хан...

Уфа была построена в 1185 году тарханом Масгутом... в память о победоносном походе его брата Татры на урусскую крепость Уфу... Тут же приступили к строительству дорог к ней от Джаика, Буляра и Яр Чаллов и мензелей и крепостей на них. Уже в 1186 году построили станцию Мензель на реке Мин, балик Алабуга возле башни Алабуга...

Аул Сенной был подарен сеидом беку Кураишу... и получил его имя. Сын Кураиша Ахмед передал этот аул сеиду Габдель-Мумину...

Кроме торговых и посольских дорог в Державе были еще военные дороги. В крепостях, расположенных на них, имелись запасы всего необходимого для проходивших войск...  К ним нельзя было  приближаться, так как их воины беспощадно убивали всех, не имевших царского разрешения на проезд...“

“...Не имея возможности именовать себя царями посредством слова “кап“, Ашрафиды стали применять вместо него слово “анар“, также означавшее “царь“...“

“...Та часть Казанского иля, в которой казанский улугбек мог сам распоряжаться раздачей наделов, называлась “Ханской землей“ или “частью“, а служилые люди, получившие в Ханской части эти наделы на время службы - “ханскими людьми“...“
316
317

“...Джан-Гали нанялся на службу Мамет-сеиду по своей неопытности и наивности...

Мамет-сеид обидел казанчиев тем, что решил не взимать дань с Москвы в ответ на ее помощь ему - ведь значительная часть дани попадала в руки уланов. Тогда взбешенные казанчии заставили его подчиниться сеиду Ядкару, обещавшему им не трогать их уделов и продолжить взимание джирской дани. Кул-Ашраф простил Мамет-сеида и даже оставил его в Эчке-Казане, а вот Джан-Гали велел повесить за то, что тот отказался порвать с Мамет-сеидом и подчиниться ему. Как видим, чрезмерная преданность и честность иногда могут принести несчастье...“

“...Когда Сююнбика сделала Бу-Юргану запрос об условиях своего проезда через Персию для совершения хаджа, то Мохаммедьяр воспользовался этим и в ответном послании попросил ее добиться разрешения на его возвращение в Булгар. Просьбу свою Бу-Юрган изложил стихами, которые начал писать в Персии, и при этом не забыл воспеть красоту и ум бики. Сююнбике так понравились стихи, что она уговорила мужа походатайствовать за Мохам-медьяра перед сеидом... Кап Кул-Ашраф, хотя и удивился такой просьбе Сафы, не отказал своему любимцу и дал испрашиваемое разрешение...

Когда Бу-Юрган вернулся, то не имел ничего, кроме огромного количества купленных им в Персии книг, и Сююнбика, дабы помочь ему, устроила его кятибом ханского архива. Благодаря этому Мохаммедьяр получил аул Бу-Юрган в Ханской части Казанского иля, возле любимого им Болгара, куда должен был нередко ездить в качестве сардара братства “Эль-Хум“...

Любовь к Сююнбике доставляла Бу-Юргану и радость, и огорчения: ведь он перед высылкой в Персию в гневе дал обет безбрачия, дабы не иметь детей, обреченных на унижение...“

“...Москва отказалась платить дань Булгарской Державе и двинула свое войско к нашим границам. На это Кул-Ашраф сказал: “Раз так - то мы будем брать свою законную дань силой“, - и велел Сафа-Гараю отбросить армию урусов и брать в потерянных Булгаром зэмлях добычу в размере “джирской дани“...“

“...Сююнбика, желая еще больше улучшить дела Мохаммедьяра, купила у него его персидскую библиотеку и затем подарила ее ему же под видом дара за посвящение им одной из своих поэм Сафе. Бу-Юрган, однако, также подарил свое собрание, которое уже стали называть “библиотекой Сююмбики“, медресе “Кул-Ашрафия“... Она вся сгорела, подожженная неверными во время захвата ими Казани. Вместе с ней враги сожгли и другие книжные собрания медресе, в частности, книги, привезенные Мир-Гали из Хорезма... Мишарские булгары Шах-Гали, вошедшие в город уже после его разгрома Алашей, остолбенели и зарыдали при виде ужасной картины гибели тысяч драгоценных книг. Наиболее отчаянные из них приблизились к огню и-голыми руками, обжигаясь и крича от горя и боли, выхватили из пламени несколько священных рукописей... Одну из спасенных рукописей я видел сам. В ней были заключены жизнеописания великих хорезмийских ученых, приезжавших в Булгар: ...Аль-Хорезми, Абу Гали Сипы, Аль-Бируни...

Алаша, желая поднять настроение Шах-Гали, разрешил ему вывезти из Югары Кермана надгробия, за исключением надгробий Мохаммед-Амина и Сафы, и захоронить за городом наиболее знатных из павших мусульман... Мишарские булгары не позволили вывезти тело сеида Кул-Ашрафа при помощи лошадей, впряженных в арбу. Они взяли арбу с телом Ядкара на руки и так донесли его до места захоронения...“

“...Какие-то зловредные люди якобы от имени благородного рум-ского султана предложили Сафе объявить свой иль “Казанским государством“ под покровительством Румской империи, а себя - слугой румского султана, за что обещали ему крымский трон. Сафа, поверив им, поднял мятеж против сеида, по не получил обещанного... Когда люди Ядкара отравили Сафу, сеи/i так сказал о его гибели: “Он сам подписал себе смертный приговор“... Бибарыс, бывший помощником Сафы во всех его делах, страстно мечтал о должности улугбека Казанского иля и шел на все ради достижения своей цели... Вначале он - угрозой оставить Казань на произвол судьбы в случае нового нападения урусов - добился от Кул-Ашрафа вывода Кучака и разрешения на назначение улугбеком своего человека - улана Худайкула, а затем сдал Казань Мамет-сеиду, едва тот пообещал ему пост улугбека... После гибели Бибарыса алатцев возглавил Худайкул, но его попытка сдать город урусам после ухода Шах-Гали не удалась... Командующий ополчением ханских людей в войске алатцев Камай-мурза предпочел переметнуться на сторону сей да, едва его войско появилось у города...“

“...Шах-Гали считался одним из лучших булгарских полководцев. Те, кто приписывает его уходы из Казани к разряду поражений хана, глубоко заблуждаются. Улугбек уходил только потому, что но желал напрасно проливать кровь мусульман и раздувать бессмысленную междоусобицу... Сам Кул-Ашраф как-то заметил, что у него и его отца не было более преданного слуги, чем Шах-Гали... Урусы не доверяли ему, так как опасались, что он со всем своим войском перейдет на сторону булгар...“
318
319

“...Когда силы Державы истощились, сеид Хусаип принял предложение казанского бояра Джуй-башы о заключении мира... Япанча явился в Казань и от имени сеида заключил этот мир, но которому обе стороны обменялись простыми пленными, а участь остальных облегчили. Так как Алаша отказался отпустить Мамыш-Бирде и Мохаммед-Бахадира, то и захваченные нашими урусские бояры остались в плену... Джуй-башы был так доволен заключением мира с Державой, которого от него требовал Алаша, что подарил Япанче свои доспехи. Бек же подарил бояру свою саблю и шлем...“

“...Румский султан, озабоченный более взятием ничтожных моджарских баликов, чем настоящей борьбой с натиском кяфиров, оставил Казань на произвол судьбы. Когда крымцы решили отвлечь внимание Алаши от Казани и напали на один из его городов, то султан, к сожалению, отказался дать им своих отличных пехотинцев. Этим он обрек крымскую конницу па жалкую гибель - ведь она не умела брать города...

Нугайскис бии навредили Державе еще больше, но, как оказалось, погубили этим и себя. Вначале, в 1551 году, 60 тысяч нугаов вторглось в булгарский иль Башкорт и связало этим главные силы Державы до 1552 года. Только после ухода Шах-Гали из Казани войска сеида разгромили нугаев под Уфой, и кап Кул-Ашраф смог перебросить часть ярчаллынских и корым-чаллынских казаков и Ка зань на защиту города... Нугайские бии, продавшись урусам за пес колько ящиков гвоздей и безделушек, потеряли лучшую половину своих воинов и хлеб, которым кормила их Булгарская Держава... Когда уже после разгрома Казани Алашой в земле нугаев, по воле Всевышнего, разразились голод и мор, их бии попросили “хлеба у Урусов и получили отказ. Сытые булгарским хлебом урусские отряды рыскали но степям и повсюду со злобной радостью добивали ослабевших, полумертвых от голода нугаев...

Был такой урусский военачальник Йозон, под командой которого состояла сотня казаков. Так вот, он в Казани похвалялся, что десять раз выезжал со своей сотней в нугайские степи и что каждый из его воинов убил не меньше 100 нугайских воинов, не считая стариков, женщин и детей. При этом ни один из урусских казаков не был даже ранен. Только однажды какой-то нугайский бии укусил ногу казака, наступившего на него... Тогда немало и нугаев промышляло убийствами своих соплеменников, ибо урусы давали за головы нугаев немного хлеба и корма...“

“...Во время Артанской войны Шах-Гали проявил геройство и занял половину Артана. После этого начались переговоры, и его булгарское войско отвели в Москву. Оттуда он отправился на отдых в свой Хан-Кермаи... Сююмбика попросила его тогда проверить состояние мечети “Гюлли“, в которой находилась могила Сафа-Гарая, и в случае необходимости подправить усыпальницу. Хан направил в Казань мастера Мир-Гали Культари, сына Мир-Ахмеда, внука Мос-хи... А мулла Мосха Бит Балтинский - его потомок... Когда Мир-Гали прибыл в Казань, то его не пропустили в крепость. Однако тогда же в городе был сын Кул-Ашрафа сеид Хусаин, ведущий переговоры с боярами о возвращении ему части Казани под названием Нового Сеидова Двора. Это обещал ему Алаша за то, что тот разрешил казанским казакам и уланам участвовать в войне с неверными в Артане. Воеводы разрешили ему поправить некоторые сооружения загородного Сеидова Двора... Узнав о приезде Мир-Гали, сеид немедля назначил его руководителем работ... В 1531 году Кул-Ашраф разрешил разобрать минареты мечети Габдель-Мумина - “Ашла Тюмэн“ и “Улуг Манара“... Минарет “Тюмэн“ был выстроен при Ашла-Арбатс и получил поэтому и его имя “Ашла“... Когда урусы в 1530 году ворвались в Казань, то несколько бахадиров осталось на этом минарете прикрывать отход Мохаммед-Бахадира и в знак своей решимости приковали себя к башне цепями... Неверные смогли подойти к Пашне только после того, как последний бахадир был ранен и не смог больше стрелять. Но когда он услышал шаги врагов, поднимавшихся на минарет, то взорвал себя вместе с его вершиной... Второй- “Улуг Манара“-- выстроил еще Шамгун-Саин 13 год основания Казани. Низ этого -минарета с большими и красивыми дверями был каменным, а верх -- деревянным. Так как он превосходил высотой -все другие башни, то его звали также и “Шах p и Кала“...

Однако в 1565 году, когда сеид-эмир Хусаин тяжело заболел, воеводы запретили строительство в Новом Сеидовом Дворе и захотели взорвать в Югары Кермане одну высокую башню. Для этого они продолбили 13 ее стене отверстие. Но мастер предупредил, что она для прочности скреплена железными обручами и в случае ее подрыва она упадет во всю длину и раздавит стоящую рядом церковь. Это напугало бояров и они оставили башню в покое, только сделали над ней купол для того, чтобы придать ей вид церковной колокольни... Мир-Гали же схватили и подвергли истязаниям, но потом все же отпустили... Говорят, мастера спасло вмешательство в дело Шах-Гали... После смерти этого доброго хана многие его джуры оказались в Бисте, так как Алаша боялся их влияния в Хан-Кермане... Ходили слухи, что но приказу Алаши была отравлена не только Сююмбика, но и сам Шах-Гали...“

“...Рассказывают, что когда Утяш ездил в Артан, то по пути через Башту его охранял анчийский отряд Бакдан-Бата. Узнав от бека о том, что в Симбире, между горами Джегулытау и Джилантау, благополучно пребывают на службе Ашрафидам 10 тысяч анчийских и саз-идельских казаков, Бакдан-Бат отправил туда с Утяшем своего сына Адама с 50 казаками. Сеид дал Адаму разрешение поселиться на Джилантау. А здешние наши казаки служили охранниками границ, караванов и балынских рыбаков и, кроме этого, занимались строительством судов, рыболовством, солеварением и привозом соли из Астарханской орды и торговлей этими товарами. У некоторых из них было немало солеварен, кабаков и судов... Еще... Ябык-Мохаммед подтвердил их старинное право выкупать любых взятых на войне пленных христиан...
320
321

В 1521 году Адам по приказу сеида вывел из Казани улугбека Шах-Гали... Сыном Адама, получившего прозвище Пан, был Микаиль... В 1552 году он провел к Агидели Ядкар-Мохаммеда, назначенного сеидом Ядкаром улугбеком Казанского иля, а дальше хана повели ярчаллынцы... А в 1547 году к Адаму прибился саз-идельский казак Такмак с сыном Ермаком. В 1552 году Такмак был убит вместе с сеидом Бу-Юрганом, а Микаиль захватил их убийц... На войне с ногайцами погибли братья Микаиля. Чтобы досадить неприятелям, он помог урусам взять Астархан. Но когда Алаша после этого вновь потребовал от него службы, Микаиль отказался. В ответ урусы напали на его аулы и перебили 5 тысяч булгарских казаков, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. В этой войне погибли семьи Микаиля и Ермака, а сами они укрылись у друга Микаиля на реке Кубар. Отсюда Ермак через пять лет ушел на урусскую службу, прельстившись вознаграждением, а Микаиль с другом Бакданом вернулся на Идель. Они оказали немало услуг сеиду Шейх-Гали, за что Алаша присудил их обоих к смертной казни... В 1582 году Ермак был послан на Тамлугскую переправу... для захвата сеида Шейх-Гали. Говорят, что по пути он узнал от пленных, что сеид переправляется чуть выше под защитой казаков Микаиля и замедлил движение. Урусский воевода велел схватить за это Ермака, но тот бежал к Микаилю, а потом, вместе с ним и его казаками - к Ас-Торгану в Каргадан... Когда они подошли к городу Тахчи, то Микаиль отказался вступать в бой с булгарами бека Япанчи, чем обидел Ермака. По его предложению большинство казаков лишило Микаиля атаманства, но потом он устыдился своего поступка и уговорил казаков вернуть его Пану...“

“...После захвата Сэбэрского государства урусами царь Москвы выселил из Хан-Кермана в Казань значительную часть мишарских булгар и поселил вместо них сэбэрцев... А сэбэрцы всячески выражали свои дружеские чувства к нам и говорили, что они сами были булгарами, но потом попали под власть кыпчакских ханов... При этом они не переставали помогать Булгарской Державе и заставляли всех своих кыичакских ханов вступать в союз с Булгаром.
322

Когда в 1574 году урусы выбили Шейх-Гали из Уфы и захватили Тахчи-Калу, то сэбэрцы быстро вернули этот город Шейх-Гали и помогли ему вновь взять Уфу... Шейх-Гали передал Тахчи-Калу Япанче. Этот бек отчаянно бился с Ермаком и долго не пропускал его в Сэбэр... Он умер уже после того, как вынужден был отступить из города. Говорят, что когда у его булгарских бахадиров кончился порох, то он велел им бросить свои пушки прямо на головы Урусов...

Потом некоторые хан-керманские сэбэрцы также оказались в Казани. У многих из них я видел книги по истории Булгара, где, однако, не все было описано правильно. Это объяснялось ими тем, что они находились слишком далеко от Булгара... Так, город Болгар сэбэрцы называли Бату-Керман, так как простодушно верили гнусным россказням о жительстве в священном Улуг-Болгаре этого неверного хана... А Казань сэбэрцы именовали “Ала-Тура“...

Сэбэрцы - самые доверчивые и добродушные из булгар. По причине сурового климата Сэбэра они многого лишены, но бедность не сделала их злыми...“

“...Земли, которые находились в личном владении Ашрафидов и братства, Алаша передал церквям...“

“...Часть книг, которые сеид Шейх-Гали взял с собой в Кыргыз, была отправлена потом в Азак...“

“...Потом воевал Акай, которого называли также и султаном Гузой и Худжей... Он был потомком Мохаммед-Бахадира и... в 1708 году едва не взял Казань... Поймать его урусам не удалось...“
322