19

4. Зарождение традиционной исторической науки и влияние ее на неиндоевропейские исследования. Традиционной мы называем европоцентрическую историческую науку. Европоцентризм рассматривается как вид этноцентризма. «Возникнув в тесных границах феодальной Европы, он получил распространение тогда, когда европейские народы, опередив остальное человечество по своему научно-техническому уровню, вышли на авансцену мирового прогресса» [Артановский С.Н., 1967, 19]. В гуманитарной сфере он возник в процессе изучения проблем истории и современного состояния европейских, более шире, индоевропейских народов. Европейские ученые, изучающие проблемы европейских народов, естественно, на первый план выдвигали свои проблемы, а проблемы других народов для них были не главными. Так, естественным путем, зародился и постепенно укрепил свои позиции европоцентризм в исторической науке.

Европоцентризм — это не наука, а идеология европейцев, более шире — индоевропейцев, которые в решении исторических вопросов исходят прежде всего из интересов европейцев и индоевропейцев, стремятся доказать, что Европа с самого начала принадлежала только европейцам, что во многих регионах Азии первоначально жили только индоевропейцы, а другие, неиндоевропейские народы пришли на свои современные территории значительно позже. Европоцентризму «весь мир — только варварская периферия Европы» — емко сказал Л.Н.Гумилев [Гумилев Л.Н., 1993, 319].

В нижеприведенной классификации кратко изложено, какие языки (следовательно, и народы) относятся к индоевропейской семье.

Индийская или индоарийская группа охватывает языки и народы хинди, бихари, бенгали, маратхи, сингаль, синдхи и др.

К иранской группе относятся персы, таджики, пушту, белучи, таты, талыши, осетины и многие памирские языки.

В романскую группу входят французский, провансальский, испанский, каталонский, галисийский, португальский, итальянский, румынский, молдавский народы и их языки.

Германская группа включает языки и народы: английский, немецкий, нидерландский, люксембургский, идиш, шведский, датский, норвежский, исландский и др.

В балтийскую группу входят литовский, латышский языки и народы.

К славянской группе относятся языки: болгарский (подунавья), македонский, сербский, хорватский, чешский, словацкий, польский, русский, украинский, белорусский и др.

Кроме этих групп, в индоевропейскую семью входят отдельные языки: армянский, албанский и греческий.

Изучая древние, еще непознанные языки, индоевропейские ученые без оснований относили их также к индоевропейской семье. Так, например, тохарам — насельникам Центральной и Средней Азии в I в. до н.э. и в начале нашей эры немецкие ученые искусственно приписали иранский язык. Требует тщательного изучения этнический состав и язык хетто­лувийцев, населявших в ХVIII—ХIII вв. до н.э. центральную и северные части древней Анатолии, фригийцев, населявших во II и начале I тысячелетия до н.э. северо­западную часть Малой Азии, фракийцев, населявших в VI—III вв. до н.э. северо­восточную часть Балканского полуострова, а также северо­западную часть Малой Азии, скифов, сарматов, алан­асов, кушанов, согдийцев, хорезмийцев, парфян и т.д., которые без достаточных оснований отнесены к индоевропейцам.

В среде неиндоевропейских народов Евразии тогда еще мало было историков и языковедов. История и языки этих народов оставались малоизученными, научная критика безосновательности подобных выводов почти отсутствовала. Молодые историки и лингвисты из финно­угорских и тюркских народов, естественно, сначала старались понять и усвоить учения индоевропейских ученых, более того, стремились обогатить их учения свежими материалами из истории своих народов. Они даже не подозревали, что их учителя — индоевропейские ученые — могут ошибаться.

Но позже, во II половине XIX в. в результате разностороннего изучения источников неиндоевропейские ученые и некоторые индоевропейцы сами поняли, что многие прежние выводы индоевропейцев по этногенезу других народов не соответствуют действительности. О кризисе европоцентристского мировоззрения этого периода С.Н.Артановский писал: «Во II половине XIX столетия А.И.Герцен мог уже отметить начавшийся кризис буржуазного европоцентризма... Крушение европоцентристкого мировоззрения, в полной мере проявившееся в наш век, означало переход к картине мира, в основе которой лежал принцип единства всемирной истории и культурного развития человечества» [Артановский С.Н., 1967, 7].

Отрицательный взгляд на европоцентристскую идеологию постепенно проникал и в среду более широкого круга ученых. От взглядов европоцентризма первыми начали избавляться финно­угорские ученые, особенно венгерские и финские. Выступая против определения прародины своих народов в регионе Алтая, Саян или в Центральной Азии, они доказывали, что прародина финно­угров была в Европе, а именно, в лесной зоне Урало­Поволжья. Следовательно, они со своей прародиной «вторглись в Европу», которая, по мнению сторонников европоцентризма, должна была принадлежать только древним индоевропейским народам.

Тюркологи долго продолжали и многие сейчас продолжают следовать некоторым мифам традиционного европоцентризма. Согласно одному из них, прародиной тюрков был Алтай, якобы оттуда они начали распространяться по другим регионам Евразии лишь позже, особенно в III в. — в период «великого переселения народов».

Вскоре историки тюркских народов показали несостоятельность и другого мифа, выдвинутого наиболее политизированными поклонниками европоцентризма о том, что тюрки были только кочевниками, следовательно, не могли себя как следует прокормить, поэтому постоянно совершали набеги на своих оседлых соседей, грабили их, не давали спокойно жить. На этой почве родился очередной миф о «прогрессивной» роли некоторых индоевропейских народов в переводе тюркских народов от кочевого образа жизни к оседлому.

Между тем первые же объективные исследования дают материал, доказывающий наличие тюрков во многих регионах Евразии задолго до н.э. и создание ими богатой древней культуры.

5. Европоцентризм и колониальная политика. Как было сказано выше, традиционная европоцентристская наука не преследовала специально цель принизить роль других народов в истории. В то же время, среди ученых этого направления были национал-патриоты, служившие колониальной политике. Часть из них действительно старалась показать величие своего народа, принижая историческую роль аборигенов колоний. Упомянутый выше С.Н.Артановский заметил, что европейский капитализм, развив производительные силы и резко обострив национальные противоречия, создал базу для колониальной политики и теории „европейского превосходства”» [Артановский С.Н., 1967, 19]. Национал-патриотизм части ученых-европоцентристов кое-где перерос даже в шовинизм по отношению к другим. Эти политизированные европоцентристы пытались доказать, что на территории их колоний когда­то жили индоевропейцы, а народы, которые там сейчас проживают, пришли сюда как кочевники или как прежние завоеватели.

Как известно, существуют два способа освоения колониальных земель. В первом случае — путем сохранения основного состава местного населения и использования их материального богатства, во втором случае — путем уменьшения численности местного населения и переселения на колониальные земли представителей своего народа. Политика второго пути особенно побуждала ученых объяснять этногенез местных народов колоний при помощи миграционной теории.

Так, тюркология, зародившаяся и получившая дальнейшее развитие под непосредственным влиянием европоцентризма, и сейчас соглашается с тенденциозными выводами о том, что в Причерноморье и на Кавказ, в Урало­Поволжье, Центральную и Среднюю Азию, Западную Сибирь тюрки якобы пришли только во время или после так называемого «великого переселения народов». По их мнению, до этого там жили индоевропейские, точнее индоиранские народы.

Этот дух преобладал, например, в работе международного симпозиума по этническим проблемам истории Центральной Азии в древности (II тысячелетие до н.э.), который проводился в октябре 1977 г. в г. Душанбе по инициативе СоветскоИндийской комиссии по сотрудничеству в области общественных наук, Международной ассоциации по изучению культур Центральной Азии, поддержанной АН СССР и ЮНЕСКО. Симпозиум пришел к выводу: «Во II тысячелетии до н.э. индоиранские народы появились на территории от Анатолии, Месопотамии, Ирана и Индии вплоть до границы Китая, где заложили основу дальнейшего социально-экономического развития этого региона и формирования народов, известных по историческим свидетельствам, относящимся к I тысячелетию до н.э.» [Этнические проблемы..., 1981, 20]. Во многих докладах симпозиума речь идет о том, что Центральная Азия во II тысячелетии до н.э. полностью принадлежала индоиранцам, до VI—VII вв. н.э. здесь не было и следов тюркоязычных народов. По другим трудам европоцентристского направления мы узнаем, что в регионах Урало-Поволжья, Западной Сибири, Северного Причерноморья тюрки появились как кочевники лишь в VI—VII вв. и отюречили «местных» сильных, культурных индоиранцев. На Кавказе и в Малой Азии тюрки якобы появились лишь в XI в. и отюречили местные индоевропейские народы.

Распространение миграционной теории, согласно которой многие тюркские народы были объявлены не аборигенами на своей территории, а пришлыми, можно объяснить разными причинами. Ученые-тюркологи приняли эту теорию отчасти потому, что оказались в плену представлений о существовании центра цивилизации в лице индоевропейского мира и ее периферии. Политики же этих стран видели в ней оправдание своей колониальной политики.

Для того, чтобы создать объективную этническую историю тюрков, надо исходить не из теории европоцентризма или индоевропоцентризма, а ставить в центр внимания проблемы собственной самобытной этнической истории тюркских народов, сопоставляя полученные выводы с выводами индоевропейских штудий.

6. Были ли тюрки «неисторическими»? Еще на заре формирования философской и исторической наук некоторые ученые различали народы древние, более опытные, и народы молодые, неопытные. Тогда же появились прогрессивные ученые, которые выступали против такого деления. В результате формировались учения, получившие затем названия полигенизм и моногенизм.

Полигенизм (гр. poly ‘много’, genesis ‘происхождение’) — учение, рассматривающее расы человека как разные виды, имеющие самостоятельное происхождение. Разные расы якобы соответствуют разным видам животных и произошли от различных приматов в разных местах земного шара независимо друг от друга. Полигенизм использовался как основа различных расистских представлений о биологическом и интеллектуальном неравенстве человеческих рас и народов.

Сторонники полигенетического мышления при исследовании этногенетических проблем делили народы на исторические и неисторические. Исторические народы, по их мнению, являются более древними, формировались раньше других, успели внести свою лепту в историю, имеют больше опыта и
в создании, и в содержании своего государства; они — талантливы, полноценны, способны, велики. Неисторические народы якобы возникли и формировались позже других, не имея еще опыта воспроизводства достаточных материальных благ, они не успели внести свою лепту в историю. Как неполноценные, они не могли создавать свои государства, проживали только в составе тех государств, которые созданы историческими народами. По мнению Л.Н.Гумилева, «неисторическими» или «отсталыми» признавались европоцентризмом внеевропейские народы [Гумилев Л.Н., 1993, 23].

Реакционному учению полигенизма прогрессивные ученые противопоставляли учение моногенизма.

Моногенизм (гр. monos ‘один, единый’, genesis ‘происхождение’) — учение о единстве происхождения человечества и кровном родстве человеческих рас между собой. «Согласно моногенизму, современное человечество представляет собой единый вид (Homo sapiens), а человеческие расы — внутривидовые подразделения, образовавшиеся в результате заселения человеком современного вида разных географических зон земного шара. Моногенизм подтверждается... прежде всего тем, что все человеческие расы при смешении дают вполне плодовитое потомство» [БСЭ, III изд., т. 16, 526].

Сторонники моногенизма при исследовании проблем этногенеза выступают против разделения рас и народов на исторические и неисторические.

Неисторическими, неполноценными обычно считались степные народы, в том числе и тюрки. Против такой постановки вопроса Л.Н.Гумилев воскликнул: «Неполноценных этносов нет!», он писал: «... настало время поставить точки над „и” и в вопросе о „неполноценности” степных народов и опровергнуть предвзятость европоцентризма, согласно которому весь мир — только варварская периферия Европы» [Гумилев Л.Н., 1993, 319]. Г.Лессинг сказал: «Ни один народ в мире не одарен какой­либо способностью преимущественно перед другими», А.И.Герцен отметил: «Нет народа, вошедшего в историю, который можно было бы считать стадом животных, как нет народа, заслуживающего именоваться сонмом избранных» [Чаша мудрости, 30].

Таким образом, моногенизм, основанный на сходстве рас и народов современного человечества по комплексу важнейших признаков, доказывает, что все народы и их языки исторически восходят к единому праязыку, праисточнику. С этой точки зрения, как нет «только исторических», так и нет «только неисторических» рас и народов. Поэтому каждый народ имеет свою этническую историю, идущую из глубины веков, историю возникновения и формирования, которая достойна глубокого всестороннего изучения. Ошибаются те, кто тюркскую историю начинают с периода появления этнонима тюрк, т.е. с VI в. н.э., булгаро-татарскую историю ограничивают периодом Булгарского государства. И.Г.Алиев, например, предлагает начать историю азербайджанского народа со средних веков, а ученых, пытающихся воссоздать историю этого народа с более древнего периода, он подвергает суровой критике [Алиев И.Г., 1988, 56—76].

Таким образом, все народы в мире, в том числе и тюрки, относятся к «историческим народам», «неисторических» народов нет. Мы имеем полное право изучать древнюю этническую историю и тюрков.

7. Традиционная историческая наука об этнических корнях тюрков. Выше было сказано, что слово тюрк ныне применяется главным образом в двух значениях: в узком и широком, общем. В узком оно употребляется как название только тех племен и народов, у которых было самоназвание тюрк. Они, достигнув высокого общественного положения, способствовали распространению своего этнонима на своих одноязычных соседей.

В широком смысле слово тюрк обозначает, во­первых, все современные тюркоязычные народы, которые изначально имели это название, во­вторых, все тюркоязычные народы, даже те, предки которых жили задолго до появления и распространения в VI в. слова тюрк и носили другие этнонимы.

В традиционной исторической науке при изучении этнических корней тюрков этот этноним применяется обычно только в узком смысле: этническая история тюрков изучается со времени фиксирования в источниках слова тюрк и образования в VI в. первого Тюркского каганата.

Из так называемого дотюркского периода тюркоязычных народов наиболее изученными считаются хунны, этнические корни которых обнаруживаются с III в. до н.э. Тюркоязычные племена и народы более раннего периода и их этнические корни в традиционной исторической науке, в том числе и в тюркологии, пока вообще не исследованы.

Даже так называемый сугубо тюркский период, по словам Л.Н.Гумилева, изучался не системно, а лишь «попутно и сокращенно, что позволяло обходить трудности источниковедческого, ономастического, этнонимического и топонимического характера» [Гумилев Л.Н., 1967, 6]. И в других трудах, посвященных тюркам, делалась попытка изложения лишь их военной, политической и социальной истории. Что касается этнической истории тюрков, то она вообще не была удостоена внимания. Между тем лишь такие данные могли бы дать возможность обнаружить более древние этнические корни тюрков.

По этническим признакам, тюрки считались в какой­то степени потомками хуннов, их этническая связь с другими древними народами и племенами не признавалась. Например, в тех регионах, где обитали тюрки, создав обширную империю, раньше жили племена и народы, носившие общие этнонимы киммер, скиф, сармат, алан или ас. Несмотря на то, что, по представлению древних историков, эти слова были политическими и географическими названиями разноязычных народов, в том числе и тюркоязычных, современная традиционная историческая наука рассматривает их как названия исключительно иранских народов, или же лишь осетин. В составе древних народов, названных соседями общими этнонимами скиф, сармат, алан­ас, наличие тюркоязычных племен вообще отрицается. Тюрки якобы оформились в Центральной Азии или на Алтае лишь в V—VI вв. н.э. из остатков хуннских племен, создали две империи — Первый Тюркский каганат, Второй Тюркский каганат и в VIII—IX вв. исчезли, успев передать язык и этноним «в наследство многим народам, которые отнюдь не являются их потомками» [Гумилев Л.Н., 1967, 4].

Таким образом, в традиционной исторической науке тюрки представляются без этнических предшественников, т.е. корней, и без этнических потомков. Следовательно, этнические корни тюрков не могут быть предметом специального изучения. Достаточно якобы исследовать военную, политическую и социальную их историю.

С такой позицией, естественно, нельзя согласиться. Мы знаем, что этноним может передаваться от одного народа к другому, не имеющему с ним генетического родства, но язык от одного народа к другому передается только в том случае, если народы генетически родственны. По тюркским руническим надписям мы хорошо представляем, что уже в VI—VIII вв. тюркский язык был вполне сложившимся, стандартизованным языком, в нем уже тогда не было исключений из общих правил. Этот язык не мог в таком стройном виде передаваться другим народам, этнически и генетически неродственным с тюрками. Поэтому вряд ли прав Л.Н.Гумилев, предполагая, что тюрки после распада первого и второго каганата совершенно исчезли, оставив только свое имя в наследство многим народам, которые якобы отнюдь не являются их потомками.

По нашему мнению, тюркскую этническую историю следует изучать, начиная с древнейших времен. В связи с постановкой такой задачи необходимо разобраться в вопросах так называемого «удревнения» этнической истории народов.

8. Стоит ли заниматься проблемами древней этнической истории тюрков? Изучением древней этнической истории первыми начали заниматься европейские ученые и им удалось раскрыть разносторонние этнические корни своих народов, показывая одновременно пример и другим, как надо исследовать этнические корни народа. Поскольку первоначально не было специалистов по этнической истории других народов, постольку европейские ученые иногда выходили за пределы объекта своих исследований и по ходу рассматривали неизвестные им в языковом отношении племена и относили их к индоевропейцам. Этим в дальнейшем воспользовались индоиранисты. Как уже было сказано выше, все так называемые скифские, сарматские, аланские племена, в многоязычности которых не сомневались древние историки, относились ими только к индоиранской семье.

По мере появления компетентных ученых начали выходить труды по древней этнической истории и неиндоевропейских народов. В них подвергалась сомнению объективность индоевропейских и индоиранских штудий по этнической истории. Советская идеология «слияния наций» объявила изучение древней этнической истории вообще неактуальной. По-видимому, именно поэтому в традиционной советской исторической науке началась, как тогда говорили, борьба против удревнения этнической истории неиндоевропейских народов, в частности, и тюркоязычных.

Затем советская политика против удревнения истории приняла более общий характер, касаясь и тех, кто занимается древней историей индоевропейцев. В коллективном труде Института востоковедения «История Востока» по этому поводу имеется наиболее обобщенный взгляд того времени. Позволю себе привести его в виде длинной цитаты: «Вопрос о том, „Какой народ, когда, от кого и как произошел”, занимает многих. К сожалению, интерес этот не всегда питается чистой любознательностью или естественным уважением к предкам. Иной раз ложно понимаемый патриотизм, или, если называть вещи своими именами, просто шовинизм, побуждает некоторых историков (особенно дилетантов) искусственно „удревнять” историю своего народа, наивно полагая, что этим они его „возвышают”. Представление о том, что достоинство человека или народа зависит от древности рода,— феодальный предрассудок, который в ХХ в., конечно, смешон, но отнюдь не безобиден. Ведь за ним (часто неосознанно) стоит расистский и абсолютно антинаучный постулат, согласно которому тот народ, который раньше других создал государство и вообще высокую культуру, „талантливее” тех, которые достигли всего этого позднее» [История Востока, 1999, 613].

Да, действительно, если историк будет исходить из теории полигенизма, он может использовать выводы своих этногенетических исследований в антинаучных, расистских целях, доказывая исключительность своего народа перед другими. Но мы же рассчитываем на то, что древней историей народов будут заниматься сторонники моногенизма, согласно которому все народы и их языки исторически восходят к единому источнику и, следовательно, имеют одинаково глубокие этнические корни. Поэтому общее осуждение работ по установлению древних этнических корней народов никто всерьез не воспринимал. Фактически оно было направлено не против удревнения истории индоевропейских народов, древнейшая история которых изучена довольно полно, а против тех исследователей, которые только что занялись изучением древней истории неиндоевропейских народов, в частности тюрков.

Констатируя исключительно слабую изученность древней этнической истории тюркских народов, мы приходим к выводу, что эта задача сегодня является очень актуальной и решать ее следует с точки зрения моногенизма,

9. Были ли тюрки только кочевниками? Традиционная историческая наука представляет тюрков только как кочевников и противопоставляет их оседло-земледельческим народам. Для того, чтобы разобраться в вопросе «могли ли быть тюрки лишь кочевниками», нам необходимо привести основные данные теории кочевничества (номадизма).

С точки зрения традиционной исторической науки, в истории народы делятся на скотоводов-кочевников и на оседлых земледельцев.

Народы-кочевники живут в засушливой зоне, поэтому вынуждены заниматься скотоводством, а это занятие невозможно без кочевого образа жизни. Кочевники-скотоводы нуждались в изделиях ремесленников, в продуктах, производимых оседлыми земледельцами, в орудиях труда, в украшениях и т.д. Такие вещи кочевниками не производились, они приобретались у горожан, оседлых народов или путем обмена, торговли, или, как правило, путем организации разрушительных походов против земледельческих цивилизаций.

Обобщая итоги большой дискуссии по кочевничеству, Николай Крадин выделяет четыре типа пограничных стратегий кочевников: «Для получения недостающей земледельческой и ремесленной продукции кочевники использовали несколько пограничных стратегий, которые могли на протяжении истории одного общества сменять одна другую:

1) стратегия набегов и грабежей...;

2) подчинение земледельческого общества и взимание с него дани.., а также контроль над трансконтинентальной торговлей шелком;

3) завоевание оседло-городского государства, размещение на его территории гарнизонов, переход к оседлости и обложение крестьян налогами в пользу новой элиты...;

4) политика чередования набегов и вымогания дани в
отношении более крупного общества» [Крадин Н., 1997, 18]. Одним словом, кочевников считали организаторами захвата чужих территорий и чужих богатств, «трутнями человечества».

Если разобраться по существу, то много неразберихи в самой теории кочевничества. Во-первых, скотоводство — это не этнический признак того или иного народа, это — понятие географическое. Племя, народ или их часть, живя в засушливых регионах, выгодных не для земледелия, а для скотоводства, обязательно займутся им. Но совершенно не обязательно, чтобы они все были пастухами. Другая часть народа найдет возможность заниматься и земледелием, и ремеслом. Для хуннов, например, были характерны и земледелие, и ремесло, даже добывание и обработка металлов. С.И.Руденко, по археологическим материалам, утверждал, что «несомненным доказательством занятия в стране хуннов земледелием и притом плужным являются сошники, найденные на Иволгинском городище и в др. пунктах Забайкалья» [Руденко С.И., 1962, 29]. Такая же картина наблюдалась и в других регионах проживания хуннов. И вообще скотоводство, составлявшее основное занятие кочевников и полукочевников, сочеталось, как правило, с другими видами занятий: земледелием, торговлей, охотой.

Надо заметить, что скотоводством люди, соблюдая безопасность, вынуждены были заниматься на ограниченных территориях. Тюрки-скотоводы, например, имели постоянную летовку (ёІйлІЅ) и зимовку (кышлау). Поэтому не следует всех тюрков считать только кочевниками.

Если бы у тюрков-кочевников не было интеллигентной прослойки, у них не существовало бы развитой рунической письменности, прекрасного «звериного стиля» в изобразительном искусстве, они не могли бы создать систему арыков для орошения бахчевых и земледельческих культур.

В различных регионах Евразии тюрки создали крупные государства, свою цивилизацию. Они обитали не только в засушливой степи, но и в тех регионах, где имелась прекрасная почва и пригодные для земледелия природные условия. В таких регионах не заниматься оседлым земледелием было невозможно. И лингвистические данные доказывают, что тюрки располагали целой системой тюркской терминологии и по земледелию, и по скотоводству, и по ремеслу, и по металлургии, и по торговле и т.д.

Следующие слова Л.Р.Кызласова, сказанные о Сибири, можно отнести к тюркам других регионов: «Бытовавшее в нашей исторической науке в течение длительного времени мнение о том, что государств с цивилизацией городского типа в Сибири никогда не было, что к востоку от Урала обитали лишь лесные охотники и степные кочевники-скотоводы, теперь должно быть изменено, как полностью несостоятельное» [Кызласов Л.Р., 1984, 162].

Вряд ли правомерен вытекающий из теории номадизма односторонний вывод о грабежах чужих территорий как исключительном занятии тюрков — якобы только кочевников.

По истории мы знаем, что тюркская цивилизация сама не раз становилась объектом разрушения со стороны китайцев, монголов, греков, иранцев, римлян, византийцев и т.д. Правда, все набеги на тюрков, захват их территорий традиционная тюркология пытается объяснить только как ответное наступление на набеги самих же тюрков, как освобождение тюрков от кочевничества. Ясно, что взаимоотношения между племенами и народами устанавливаются стараниями обеих сторон. Стремление обвинять в таких взаимных захватах и грабежах лишь одну сторону — бесперспективно.

10. Были ли тюрки склонны к постоянным переселениям? В традиционной исторической науке часто повторяется, что тюрки, будучи только кочевниками, якобы всегда были склонны к постоянным переселениям. И они же считаются зачинателями такого массового переселения, которое получило название «великое переселение народов». Есть даже утверждения, что тюрки, называвшиеся тогда хуннами (самоназвание сюн или ѕюн), в Приуралье якобы перемешались с уграми, после чего стали называться гуннами. В действительности никакой замены этнонима хунны на гунны не было. Слова хун, сун, гун, hун — лишь диалектные произношения одного и того же слова.

Далее, по мнению традиционалистов, гунны, «склонные к переселению», около 370 года перешли Волгу, покорили очень сильных оседлых алан и вместе с ними в 375 году обрушились на готов, занимавших Северное Причерноморье. В это также трудно поверить. Во-первых, если аланы были, как думают некоторые, ираноязычными оседлыми земледельцами, то гунны-кочевники с ходу не смогли покорить их и за 5 лет сделать своими сторонниками, чтобы вместе обрушиться на готов. Скорее всего, в Северном Причерноморье тогда вместе с аланами, тюрками по существу, жили и сюнские племена (гунны), и они вместе решили освободить свои земли от готов.

Далее, по мнению сторонников традиционной исторической науки, услышав о передвижении гуннов, все народы периферии Римской империи, вместо того чтобы организовать отпор гуннам, почему-то сами начали переселяться с периферии в центральные регионы Римской империи, и это, как убеждены многие, в последней четверти IV в. приняло для Рима катастрофический характер. Здесь также имеется неувязка. Если бы народы на периферии Римской империи не испытывали притеснения и эксплуатацию империи, они организовали бы свою защиту и защиту империи от наступления гуннов, алан и готов. Гунны и аланы не просто так переселились в Римскую империю, они также предъявили ей свои счеты. Движение народов на территорию Римской империи не было простым переселением, это было их освободительным движением, которое завершилось падением империи, т.е. тем, чем должна была завершиться освободительная борьба народов. По нашему мнению, в теории великого переселения народов произошла подмена понятий, т.е. была попытка представить освободительную борьбу как простое переселение народов.

Представители традиционной исторической науки не ограничились констатацией склонности тюркских народов к переселениям, но и попытались выстроить его порядок. Получается, что тюрки, оказавшие 30—20 тыс. лет тому назад очень сильное влияние на язык евразийских предков — американских индейцев, 5 тыс. лет тому назад — на язык шумеров, почему-то только в IV в. н.э. задумали переселяться в Восточную Европу, где якобы до сих пор их не было; они пришли под названием гуннов и примерно через 100 лет исчезли. А в V в. в Европу устремились якобы тюрки-авары, которые также постепенно исчезли. В VI в. из Азии в Европу начали переселяться собственно тюрки. В VII в. появляются хазары, болгары; в VIII в. начинают беспокоить Европу печенеги, в IХ—ХI вв. — кыпчаки, в ХIII в. — татары.

Получается, что тюрки почти каждые 100—150 лет большими группами, имеющими свой особый этноним, устремляются в Восточную Европу. Каждая из них через 100—150 лет исчезает там, где условия жизни значительно лучше, чем на Алтае или Сибири. А там, где условия жизни хуже, они размножаются очень быстро, будто их выводят в инкубаторе, и они опять устремляются в Восточную Европу с тем, чтобы там исчезнуть.

Такая схема совсем неубедительна. На самом деле, в Восточной, даже и в Западной Европе, в Малой, Средней и Центральной Азии, в Западной Сибири тюрки под различными названиями жили еще задолго до н.э. Их этнический состав в основном не менялся, но в результате занятия господствующего положения в разное время разными тюркскими народами и племенами, менялось их общее название. Это было замечено еще в середине ХIХ в. датским историографом Петром Фридрихом Сумом. Проводя исследование вопросов происхождения тюркских народов Восточной Европы и Малой Азии, П.Ф.Сум отметил, что общие имена тюрков «часто переменялись от того, что один народ брал перевес над другим. Скифы, Сарматы, Аланы, Гунны, Хазары, Уцы или Команы, Татары — суть общие имена, которые следовали одно за другим» [Сум П.Ф., 1886, «О хазарах», 15].

Обратим внимание читателя еще на одно обстоятельство.
Представители традиционной исторической науки часто описывают такие случаи, когда тюрки очень легко бросают привычные насиженные места и уходят, т.е. переселяются в совершенно другие регионы с другими географическими и климатическими условиями. Если реально смотреть на вещи, то нетрудно представить, что переселение и перемена ландшафта были характерны периоду первоначального расселения народов по регионам, т.е. периоду, когда люди еще не занимались производительным трудом, были охотниками и собирателями. Когда же наступил период производительного труда, люди, этносы стремились жить в том регионе, где они привыкли к ландшафту, приспособили свою производственную деятельность к природным условиям своего региона и не были заинтересованы в постоянном переселении в другие регионы с иными природными условиями. В том числе скотоводы были склонны не покидать привычные места, кочевать в своем уже известном регионе. Как было сказано выше, они зимой возвращались к своим зимовкам (кышлау), а летом — к летовкам (ёІйлІЅ). Но военные походы, захват чужих территорий, создание империй — это уже другой вопрос.

11. Были ли тюрки только монголоидами и раздатчиками тюркского языка немонголоидам? Сторонники традиционной исторической науки представляют тюрков только монголоидами и из этого делают неверные выводы. Например, прародиной тюрков обычно считается Алтай или Центральная Азия. Но некоторые из них, находя в древнейшем слое этого региона немонголоидные черепа, утверждают, что якобы и в этих регионах до прихода сюда тюрков жили индоевропейцы. Получается парадоксальная ситуация: традиционная историческая наука одной рукой определяет тюркам прародину, другой рукой отнимает ее. В итоге из-за признания тюрков только монголоидами, тюрки остаются без места формирования, как будто они в готовом виде свалились из космоса. На деле, найденные археологами в древнейших слоях Алтая и Центральной Азии немонголоидные черепа лишь доказывают, что тюрки с самого начала были и монголоидными, и немонголоидными.

Среди современных тюркоязычных народов немонголоидных несравненно больше. Из этого факта традиционалисты делают вывод, что монголоидные тюрки-кочевники, переселяясь на территории оседлых народов, сравнительно быстро отюречивают их по языку, не успев передать им свою монголоидность. Для подтверждения своего постулата авторы подобного взгляда придумали даже оправдание: оказывается, тюркский язык очень легок для усвоения.

Так, по мнению традиционалистов, т.е. сторонников европоцентризма, в Казахстане, Западной Сибири, Средней Азии, Урало-Поволжье, на Кавказе и Северном Причерноморье раньше жили только ираноязычные скифы, сарматы, аланы-асы, хорезмийцы, согдийцы, парфяне (парды), тохары, кушаны, усуни, но в IV в.н.э. сюда пришли тюркоязычные хунны (гунны), в VI в. — тюрки, и к VII веку местные ираноязычные народы были по языку ассимилированы. Выходит, немонголоидные современные тюркоязычные народы указанных регионов — это не наследники древних хунно-тюрков, а потомки индоевропейцев, поменявших под влиянием тюрков свой родной язык на тюркский. «До вторжения гуннских полчищ в степных пространствах Северного Причерноморья и в Прикаспии, в Среднем и Нижнем Поволжье и в степях Северного Кавказа безраздельно господствовали индоевропейцы — сарматские племена, звучала иранская речь,— пишут Я.А.Федоров и Г.С.Федоров и продолжают,— движение тюркоязычных племен, втянутых в гуннское наступление на Запад, частичное оседание их в степях, создание в VI в. Тюркского, а в VII в. — Хазарского каганатов положили конец сарматскому господству. Тюркская речь вытеснила иранскую и распространилась не только в степях Азовско-Каспийского междуморья, но и на Кавказе вплоть до самых предгорий» [Федоров Я.А., Федоров Г.С., 1978, 6—7]. Так, оказывается, появились булгаро-татары, крымские татары, добруджинские татары, башкиры, ногайцы, кумыки, карачаи и балкары, тюркские по языку, но нетюркские по антропологическому типу. Даже турки, оказывается, формировались в результате отюречения сельджукидами местных индоевропейских племен.

При серьезном рассмотрении довольно быстро становится ясной ошибочность такого взгляда на формирование многих так называемых немонголоидных тюрков. В истории много примеров того, что пришлые, т.е. не только переселенцы, даже сильные завоеватели, создавшие свое государство на завоеванных землях, обычно сами ассимилируются среди местных народов. Например, немецкоязычные франки захватили территорию обитания галло-романцев, в ХI в. создали государство франков, но вскоре сами ассимилировались среди местных галло-романцев, и в результате сформировался местный французский народ с этнонимом пришлых немцев-франков.

В VII в. н.э. тюркоязычные болгары пришли в один из регионов Дуная, где к этому времени большинство населения составляли славяноязычные племена, и создали Болгарское тюркское государство, но через несколько поколений ассимилировались среди славян. В результате сформировался славяноязычный болгарский народ. Подобные примеры показывают, что ассимилируются не аборигены, а пришлые. Поэтому мы можем с уверенностью сказать, что пришлые тюрки-кочевники не могли так просто и везде ассимилировать местные, тем более культурные племена и народы.

Тюркизация местного населения могла произойти только в том случае, если «пришлые» тюрки составляли значительное большинство населения. Тогда они могли передать местному меньшинству не только свой язык, но и антропологический тип.

Ошибочным является и представление о том, что тюрки-«кочевники» обладали такой необычайной силой, которая позволяла им беспрепятственно переселяться в разные регионы, занимать там господствующее положение и очень быстро передавать свой язык аборигенам. По-видимому, на самом деле многочисленные тюркские племена под различными названиями-этнонимами еще до периода появления производительного труда или в самом его начале были расселены почти по всем регионам Евразии. Где бы ни жили, они имели тесные этнические и экономические контакты между собой. Одновременно среди них всегда шла борьба за господствующее положение. Из многочисленных тюркских этносов господствующее положение занимали то одни, то другие. Этноним победившего, господствующего этноса получал распространение среди других тюрков, даже среди нетюркских народов, оказавшихся в зоне подчинения, и фиксировался в письменных документах того времени. По истечении времени господствующим становился другой этнос под другим названием, что также фиксировалось в документах. Современные ученые, обнаружив в источниках новый этноним, спешили заявить, что пришли новые племена, не связанные с местными, вместо того, чтобы разобраться в преемственных связях местных тюрков.

12. О «насельниках» Восточной Европы, Малой и Средней Азии до «прихода» тюрков. Как уже было сказано выше, традиционная европоцентристская историческая наука утверждает, что тюрки первоначально жили только на Алтае и Центральной Азии, были кочевниками-скотоводами, имели склонность к переселениям, антропологически состояли только из монголоидов, с III—IV вв. н.э. начали переселяться в Среднюю и Малую Азию, Западную Сибирь, Восточную Европу, на Кавказ, на Балканский полуостров и т.д. Возникает вопрос, кто же жил в этих регионах до «прихода» тюрков, почему они просто так позволяли тюркам занимать свои прекрасные земли? Нельзя оставить без ответа и другой вопрос: почему же тюрки покидали свою родину, где привыкли жить, производить материальное богатство и заниматься воспроизводством населения? Неужели они не смогли приспособиться к природным условиям своего региона, своей прародины? Естественно, они оказались прекрасно приспособленными к природным условиям своего региона, иначе не сформировались бы там как народность.

Действительно, если поверить тому, что тюрки якобы в Среднюю и Малую Азию, Западную Сибирь, Восточную Европу, на Кавказ, Балканы и т.д. пришли позже как кочевники, тогда надо выяснить, какие же народы жили там до «прихода» тюрков, неужели они были настолько аморфны, что очень быстро растворились среди пришлых кочевников. По мнению традиционалистов, это были индоиранцы и финно-угры. Такой взгляд освещался в школьных и вузовских учебниках, по которым обучались и историки-тюркологи. Они в своих трудах старались обогащать готовые схемы своими новыми материалами. Так, Ф.Х.Валеев на основе изучения искусствоведческих, А.Х.Халиков — археологических материалов повторяли и подтверждали адекватность точки зрения, согласно которой в Урало-Поволжье до прихода тюрков жили ираноязычные скифы-сарматы и финно-угры [Валеев Ф.Х., Валеева-Сулейманова Г.Ф., 1987, 8; Халиков А.Х., 1969]. Могильники Урало-Поволжья, оставшиеся от VI—V тысячелетия до н.э., А.Х.Халиков полностью относит к финно-уграм. Даже так называемую ананьинскую археологическую культуру VIII—III вв. до н.э. он изучает только как финно-угорскую, на основе чего делает заключение о том, что в Урало-Поволжье аборигенным этносом были только финно-угры [Халиков А.Х.,1969, 3], что здесь они жили одни до начала нашей эры [там же, 387]. Другие историки территории финно-угров ограничивают лесной зоной Урало-Поволжья, степную зону относят к ираноязычным скифо-сарматам. Как было упомянуто выше, Я.А.Федоров и Г.С.Федоров, обобщая этнографические исследования индоевропейцев, пишут, что тюрки, называемые гуннами (сюнами), в VI—VII вв. прочно освоили Юго-Восток европейской части России, а именно Северное Причерноморье, Среднее и Нижнее Поволжье, степные регионы Прикаспия, Кавказа, «частью потеснили, частью ассимилировали иранцев-сарматов, сираков, аорсов, позже — алан; но утвердив свое языковое господство, пришельцы вместе с иранским этносом впитали элементы его культуры, а в предгорьях и элементы культуры коренных племен Кавказа» [Федоров Я.А., Федоров Г.С., 1978, 7].

Такие утверждения можно оценивать как односторонние, отчасти — как ошибочные. Кстати, в приведенной цитате явно не соответствует действительности утверждение авторов о том, что пришельцы кочевники утвердили языковое господство над ираноязычными оседлыми культурными сарматами и аланами. Всем ясно, что не утверждая экономического, социального и культурного господства одного народа над другим, невозможно даже говорить о языковом господстве. Так что пришлые тюрки-кочевники не могли установить только языковое господство над ираноязычными народами. Скорее всего среди местных сарматов и алан тюрки превосходили, может быть, и самого прихода тюрков не было, названные сарматы и другие, являясь предками современных тюркских народов, жили в Восточной Европе задолго до н.э.

Наука располагает убедительными фактами, доказывающими наличие тюркоязычных племен в Европе еще в II—I тысячелетиях до н.э. Так, в I тысячелетии до н.э. в северо-западной части Апеннинского полуострова жили и имели ярко выраженную цивилизацию этруски, которые несколько позже пережили период утраты тюркской речи среди романских языков.

Тюркские топонимы, обильно зафиксированные в Европе, также говорят о том, что тюрки жили там еще до н.э. Так, древние греки название Черного моря как Понт (понты) заимствовали у местных тюрков. По-тюркски слово понты происходит от корня бун ‘похлебка, суп, еда’ и аффикса обладания -ты/-лы, в целом бунты > понты означает ‘обладающее едой’, т.е. ‘кормящий, кормилец’.

Греки в VII—VI вв. до н.э. в ходе колонизации берегов Понта построили города Фанагория и Пантикапей [Севостьянова О.И., 1972, 233]. Ясно, что колонизаторы расширили прежние селения или города тюрков, ибо Фанагорию построили еще до греческой колонизации тюрки-оногоры (ѕуногоры), поэтому он назывался по этнониму его хозяев — оногор > ѕоногор > Фоногория > Фанагория. Город Пантикапей стоял на Керченском проливе и закрывал путь в Понт, поэтому назывался воротами Понта, по-тюркски: Понтикапа > Пантикапей; позже этот город получил другое тюркское название: Кереш, т.е. путь в Понт, которое фонетически изменилось как Керчь (от Кереш > Керчь).

В Западной Европе тюрков-кыпчаков всегда называли Кун и Кум (от слов гун и куман). Источники сообщают, что на северо-западе Италии еще VI в. до н.э. был город этрусков Кум.

Таким образом, утверждение традиционной исторической науки о том, что тюрки пришли в Восточную Европу только в VI—VII вв. н.э. и до их «прихода» здесь жили только ираноязычные, а в Урало-Поволжье — только финно-угроязычные племена, не соответствует действительности.

13. Где была прародина тюрков и когда? Проблемами прародины первыми начали заниматься индоевропеисты. Изучая праязыковое состояние индоевропейских языков, ученые заостряли внимание на вопросах определения региона формирования праязыка и назвали эту территорию прародиной. Несмотря на то, что данный вопрос стал предметом тщательного исследования нескольких поколений индоевропеистов, определение прародины индоевропейских народов остается нерешенной проблемой. Сейчас сторонники моногенизма, т.е. единого происхождения всего человечества, предлагают новое решение в уточнении прародины индоевропейцев. Они рекомендуют при этом учитывать расположение возможной прародины ностратических языков, в состав которых входят не только индоевропейские, но и урало-алтайские, семито-хамитские, картвельские и дравидийские языки. В связи с этим перед учеными, придерживающимися моногенетических взглядов, встает проблема определения прародины и всего человечества. Делались попытки определения области первоначального расселения отдельных групп индоевропейцев, но и по этим вопросам ученые до сих пор ведут дискуссии.

По примеру индоевропейских ученых, тюркологи, урало-алтаисты также предприняли попытки локализации прародины этих групп и семей языков. Названия уральские языки и алтайские языки происходят как раз из названий возможных регионов первоначального обитания этих народов. Прародиной тюрков многими учеными указываются Алтайские горы (Г.Клапрот, В.Томашек, В.Шотт, М.Кастрен, Г.Вамбери, Н.Аристов и др.). Некоторые тюркологи прародиной тюрков считают Центральную или даже Малую Азию, Южную Сибирь или Прибайкалье [Кафесоглу И., 1992, 107—108].

Венгерский тюрколог Ю.Немет еще в 1912—1914 годах разработал свою концепцию о том, что территорией формирования тюрков была не Центральная и Средняя Азия, а территория, расположенная между Алтаем и Уральскими горами, затем он прародину тюрков перенес в Восточную Европу [Немет Ю., 1963, 127—128].

Проблемой локализации прародины тюрков занимался и Заки Валиди Тоган. Сначала он перечисляет тюркологов, принимавших участие в установлении первоначального места формирования тюрков, и среди них выделяет мнение венгерского ученого Ю.Алмаси и других, считающих, что прародина тюрков должна быть в районе Тянь-Шаньских гор. Далее объявляет, что сам он присоединяется к этому мнению, но уточняет его следующим образом: прародина тюрков расположена в Средней Азии, а именно на северо­западе Тянь-Шаня до Аральского озера [Валиди А.-З., 1981, 9—10]. Заки Валиди Тоган, в своих исследованиях, показывая связи тюркского языка с языками народов Передней Азии, Египта, Шумера, Элама и др., доказывает, что тюркский язык еще в IV—III тысячелетиях до н.э. мог иметь тесные связи с этими языками, лишь формируясь в Средней Азии [Валиди А.-З., 1981, 10—17].

Азербайджанские ученые находят древнейших тюрков (субар, гашгай, турук, кангар, куман, сага и др.) и в Передней Азии [Фиридун Агасыоглу, 2000, 139].

В последние годы появилось другое серьезное исследование, определяющее прародину тюрков в Урало-Поволжье. К.Т.Лайпанов и И.М.Мизиев в книге «О происхождении тюркских народов» (Черкесск, 1993), в результате ретроспективного изучения не только языковых, но и археологических и этнологических материалов, выделяют следующие общие для тюрков историко-этнографические и этнокультурные особенности: 1) курганный обряд, 2) захоронения в срубах, деревянных колодах, на повозках, 3) войлочная или камышовая подстилка в могиле, 4) сопровождение усопшего жертвенными конями или овцами, 5) подвижный скотоводческий быт, 6) употребление в пищу конины и кумыса, 7) войлочные временные жилища-стоянки. По их мнению, эти этнологические элементы восходят к древнеямным, андроновским, срубным и скифским племенам. Древнеямную, или по другому, курганную культуру К.Т.Лайпанов и И.М.Мизиев считают праосновой формирования этнокультурных особенностей пратюркских племен. Древнейшая их история начинается с появления курганной культуры. «С этого времени,— пишут они,— мы можем говорить о полнокровном характере их хозяйства, культуры и языка. Все это позволяет пересмотреть вопрос о древнейшей прародине тюркских племен в пользу Волго-Уральского региона. Именно там в конце IV тысячелетия до н.э. появились первые курганы, тогда как на Алтае археологи не обнаруживают древних истоков этнокультурных особенностей тюркских народов ни в эпоху бронзы, ни в эпоху неолита» [Лайпанов К.Т., Мизиев И.М., 1993, 28 и 22—27]. Подобный взгляд на прародину тюрков высказали польский тюрколог А.Зайончковский, русский исследователь З.М.Ямпольский, антрополог В.П.Алексеев, азербайджанский лингвист М.Ш.Ширалиев, археолог Э.Б.Вадецкая, казахский писатель-исследователь О.Сулейменов [Лайпанов К.Т., Мизиев И.М., 1993, 14—15]. К сказанному можно добавить, что еще в 1912—1914 годах венгерский тюрколог Ю.Немет разработал свою концепцию, согласно которой территорией формирования тюрков обозначалась не Центральная и Средняя Азия, а Восточная Европа.

По нашему мнению, действительно первоначальную прародину тюрков определить сейчас вряд ли возможно. Если же под прародиной понимать как самую древнюю территорию тюрков, до которой ретроспективно могут дойти ученые, то на данном этапе развития тюркологии среди наиболее вероятных регионов такой прародины тюрков условно можно назвать Среднюю Азию и Урало­Поволжье. Эти регионы отвечают и лингвистическим, и археологическим и этнологическим требованиям.

Как видно, по определению прародины тюрков высказано несколько мнений. Но в ходе локализации прародины ностратического праязыка, а следовательно и в определении первоначальной прародины тюрков, все они могут быть пересмотрены. Тем более, что относительно времени существования прародины они уже сейчас не всегда согласуются с новыми фактами, открытыми тюркологами. Так, сторонники алтайской прародины тюрков относят время ее существования к I тысячелетию до н.э., якобы тюрки до VI в. н.э. жили только там, лишь с этого времени они вдруг начали распространяться по многим регионам Евразии. Сторонники среднеазиатской и урало-поволжской прародины тюрков начало переселения тюрков в другие регионы относят к IV—III тысячелетиям до н.э. Но если учесть, что следы сформировавшегося тюркского языка наблюдаются в шумерском языке уже в III тысячелетии до н.э., а в некоторых языках азиатских предков американских индейцев — 30—20 тыс. лет тому назад, то приходится признать несостоятельность всех существующих теорий о месте и времени первоначальной прародины тюрков.

Мы здесь не ставим перед собой задачу определения прародины тюрков, хотим лишь подчеркнуть, что при определении этнических корней не можем опираться на выводы традиционной тюркологии о прародине тюрков.

42