Хаджи-Мурад Илиуф, кандидат филологических наук, обращается к менее изученной стороне Тюрко-Китайских отношений, отраженной в языках двух народов.

Сыма Цянь писал, на основании свидетельств предыдущих Китайских записей (Бамбуковые анналы), что правящий клан Хунну был потомком Chunwei (淳 维 "Чун племен",еще одна форма кодирования слова Хун), возможно, сын Цзе, последнего правителя легендарной династии Ся ( ок. 2070-1600 до н.э.). ^[5] Но появление скотоводческих кочевников, занимающихся коневодством в степях Восточной Азии датируется не ранее 12-го в. до нашей эры. Старейшие фонетизации имени "Хун" имеют различные формы: в ранннем доисторическом периоде Хуннов называли Ху и Жун (Жунг), в позднем доисторическом периоде Хуннов называли Хун-юй, в письменном периоде, начиная с династии Инь (殷代 Yin, 1600-1046 до н.э.) они назвались Гюйфан (Guifan), в Чжоу период (Zhou, 1045-256 до н.э.) они назвались Хян Юн (Hyan-yun), начиная с периода Цинь (Qin, 221-206 до н.э.) Китайские летописцы назвали их презрительным Хунну (Кит. Xiongnu, "свирепый раб"), как писал Сыма Цянь. ^{[6] [7]} То, что часть -юй/-юн/-жун ("-yui/-yun/-jun") была компонентом собственного имени было проиллюстрировано изменением сделаным Ван Ман'ом в 15-м году  н.э., когда текст на государственной печати Хуннов был изменен "с "семантически бессмысленного иероглифа "шань" на одинаково звучаюий иероглиф "шань" означающий "добрый, хороший". После смены иероглифа, титул Шануй (Shanyu) принял значение "Добрый Юй" или "Хороший Юй". " ^[8] "Ван Гуовей (Wang Guowei) ... пришел к выводу, что фигурирующие в источниках племенные имена, Гюйфан (Guifan) Хун-и (Hun-i), Сюн-юй (Хун-юй) (Sün-yui, Hün-yui), Сян юн (Хян Юн) (Syan-yun, Hyan-yun), Жун (Жунг)  (Jun, Jung), Ди (Di), и Ху (Hu) означили один и тот же народ, который позднее вошел в историю под именем Сюнну (Хунну) (Sünnu, Hunnu)" ^[9]

До императорского периода истории Китая отношения между кочевниками и оседлыми земледельцами были вполне дружелюбными. Сыма Цянь записал, что в 636 году до нашей эры "Му-Гюн (Mu-gyun), принц княжества Цзинь (Jin), заманил племя Юйюй (Yuiui), и 8 владений западных Жунов (Juns) добровольно поддаться Дому Цзинь (Jin), по этой причине на запад  от Лун (Lun) находились поколения Гюнчжу (Gunchju), Гуан Жун (Guan-Jung), Ди-племя (Di-wan), от Ци (Qi) и Лян (Lyan) гор, от рек Гин-шуй (Gin-shui) и Ци-шуй (Qi-shui) к северу были расположены Жуны (Jungs) племен Ик-юй (Ikui), Дали (Dali), Уч-жы (Uchjy, три Жы) и Сюй-ян (Suiyan), от княжества Цзинь (Jin) к северу находились  Жуны (Jungs) племен Лин-ху (Linhu) и Леуфан (Leufan), от княжества Ян (Yan) к северу были расположены племена Дун-Ху (Dun-Hu, Монголов) и Шан-Жун (Shan-Jun, горные Жуны). Все эти племена живут рассеяно в горных долинах, имеют своих собственных правителей и старейшин, зачастую собираются большим числом родов, но не могут объединиться ". ^{[10] [11]} Договоры были подкреплены взаимными брачными союзами, которые производили смашанное потомство, и были полезны для княжеств, так как они заполучили немедленное подкрепление войсками кавалерии.

Запись 636-го года до н.э. означала веху в Тюрко-Китайских отношениях; предыдущие симбиотические отношения в летописях упоминаются, но без подробностей. С 636-го года до нашей эры на процесс взаимного обогащения языков продолжался до самой  современной эпохи. Ряд филологических работ затронули этот предмет, самой известный из них является кардинальная работа М.Ж.Чашимити (M.J.Hashimoto) "Алтаизация Северного Китая" ("Altaicization of Northern Chinese"), которая дала прочный фундамент многим предыдущим наблюдениям. Предыдущие исследования проводились Синологами, для которых Тюркский язык был вне их области и опыта. Этот постинг представляет работу Тюркского ученого со знанием Тюркской филологии, с врожденным знанием родного Тюркского языка, и степенью кандидата филологических наук, которые добавляют особый вес к предмету Тюркских заимствований в Китайский язык.

Особой темой является вклад Тюркского языка в Германскую ветвь Индоевропейской семьи языков. В одно время, существенная доля Германо-Китайских соответствий привела к Ностратической и Евразийской гипотезам, объединенных общим непониманием образующего механизма, создавшего явления которые привели к появлению этих гипотез. Не то, чтобы участие Тюркского языка было упущено, напротив, оно было отмечено, и способствовало формулировке гипотез. Было упущено то, что Тюркские мобильные кочевые племена, обладающие знаниями, опытом и специалистами оседлых народов у их границ, смогли взять на себя командующие позиции в жизни своих оседлых соседей, и служить как культурные потоки, накладывая свой язык и технологии на более клаустрофобических земледельцев. Энергия обмена передаваемая через кочевые народы создала массу лингвистических фактов, и сделала  возможным появление Ностратической и Евразийской гипотез. Языковые потоки шли не от Африканцев, которые появились в Юго-Восточной Азии, в Европу, и не от Африканцев, которые появились на Ближнем Востоке по пути в Европу, а оттуда потекли на Дальний Восток, потоки шли из середины, где Запад и Восток смешались, и где располагались средства для передачи элементов их культуры как в Европу, так и на Дальний Восток.

Комментарии постинга и дополнительная информации показана в голубом или озаглавлена синими заголовками.

Язык народа является не только средством общения и передачи информации, выражения мыслей, чувств и желаний, орудием и зеркалом мировосприятия, хранилищем огромного опыта познания окружающей действительности сменяющими друг друга поколениями, но и свидетелем многих исторических процессов. Так, древние связи северных кочевых племен и народностей с земледельческим населением Китая не только отразились в летописных сообщениях, а время сохранило материальные свидетельства в виде археологических находок; но их многовековое общение оставило свои следы и в языках взаимодействующих народов. Например, в Китайском лексике имеется слово из разряда историзмов – du (изображаемое весьма сложным иероглифом) “знамя, бунчук из перьев или хвостов, укрепляемый на перекладине царской колесницы”. По нашему мнению, оно было заимствовано в I тысячелетии до н.э. из древнетюркского языка во времена войны и мира с гуннами. В казахском языке лексема tuw сохранилось прямое значение ‘волос конского хвоста’ (tuw < *tuğ, ср. его сингармонический вариант tük ‘волос’) и переносное – ‘знамя’.

С началом феодальной раздробленности, после падения династии Хань (III века до н.э. – III в. н.э.), натиск кочевых племен усилился. В 316 году северная часть Китая попала под власть завоевателей-кочевников. Многие из них создали свои государства и в результате длительного совместного проживания ассимилировались местным населением, передав им некоторые культурные особенности (навыки использования лошади в качестве верхового и упряжного животного, такие виды костюма, как закрытый халат и штаны, элементы свадебного обряда и т.д.).

Образ дракона занимает одно из центральных мест в Китайской мифологии и широко использовался в культуре. Изображение крылатого дракона было на знаменах императорских войск, против которых в течение многих веков сражались соседние с Китаем народы. Генетическую связь тюркск. uluğ ~ uluw и Китайск. long ‘дракон’ (ср. монгольск. luw, калмыкск. lun) можно видеть не только в аспекте семантики, но и с учетом фонетических чередований, характерных для многих тюркских языков. Несмотря на то, что исконно тюркские слова не начинались на сонорные согласные, звуковые процессы в практике речевого общения изменяли фонетический облик отдельных слов, нарушая указанную особенность – в результате полной редукции начального гласного появились слова с сонорным анлаутом. Cравните формы одних и тех же лексем:

др.-тюркск. uğlaq ~ узбекск. uloq ~ казахск. laq ~ ılaq ‘козленок’;
узбекск. uloqtır- ~ казахск. laqtır- ‘бросить; закинуть’;
карач.-балкарск. iläçin ~ башкирск. ılasın ~ узбекск. loçın ~ казахск. laşın ~ ılaşın ‘сокол’;
алтайск. ılar ~ lar ‘они’, inek ~ nek ‘корова’, ıraq ~ raq ‘далеко’;
др.-тюркск. irinç ~ узбекск. ränj ~ казахск. reniş ‘обида, огорчение, досада’ (cр. формы глагола – renji- ~ irenji- ‘обижаться’);
казахск. ırıs ~ rıs ‘счастье; доля’, ırım ~ rım ‘примета; обычай’; *uruğ > urıq ‘семя’ > uruw ~ ruw ‘род’;
тюркск. Urum ~ Rum ‘Византия, Малая Азия’, urus ~ rus ‘русский’.

В фонологии тюркских языков известна альтернация звуков [ng] ~ [ğ] / [q] ~ [w] ~ [y]. Так, по разным языкам и диалектам в одних и тех же словах определенная фонема может быть представлена вышеуказанными вариантами:

алтайск. angdar- ~ узбекск. ağdar- ~ казахск. awdar- ‘перевернуть, опрокинуть’ / казахск. aqtar- ‘обшарить, рыться; опрокидывать; выливать’ ~ узбекск. ahtar- ‘искать’;
крым.-татарск. yalıngız ~ казан.-татарск. yalğız ~ казахск. jalğız ~ jangız ‘единственный; одинокий’;
якутск. литерат. bağana ~ диалектн. mağana ~ mangana ‘столб’,
алтайск. çig ~ çığ ~ çing ‘сырой’ / казахск. şıq ‘роса’;
алтайск. çök- ~ çöng- ‘тонуть’;
башкирск. tüngäräk ~ tügäräk ~ tewäräk ‘круглый’; ägär ~ ängär ‘если’;
казахск. tängiri ~ tängir ‘бог’ и täyiri ~ täyir ‘чужое божество’;
тюркск. saqsağan ‘сорока’, букв. ‘осторожная (птица)’ > алтайск. sangısqan ~ казахск. sawısqan;
казахск. bardıngız ~ татарск. bardığız ‘ходили вы’.

Следовательно, тюркское и Китайское названия года “дракона” uluw и long – гомогенны и возникли в древнетюркском языке на базе первичного значения слова uluğ ‘большой, огромный; страшный’ (зверь, животное) > ‘ящер; крокодил; дракон’. Выясняя мотив появлении у слова uluw значения ‘улитка’, уместно будет обратиться к этимологии слов дракон < греческ. drakōn ‘змей’, крокодил < греческ. krokodeilos ‘крокодил, ящерица’ < kroke ‘галька’ + drilos ‘дождевой червь’, аллигатор < английск. alligator ‘аллигатор’ < испанск. el lagarto ‘ящерица’. На этих примерах мы видим отраженные в языке особенности восприятия мира древним человеком, объединяющим в своем сознании в единый класс пресмыкающихся: змей, ящериц, крокодилов и более примитивных ползающих животных: червей, гусениц и улиток (см. Китайск. chángchóng ‘змея’ < cháng ‘длинный; долгий’ + chóng ‘червяк; насекомое’).

В качестве другого примера приведем Китайское слово tay ‘большой’ и его синоним da, по всей вероятности, однокоренные с тюркским tay ‘жеребенок-стригун’ (достигший годовалого возраста, в отличие от qulın ‘жеребенок до года’), tay-qazan ‘большой котел’, а также с его фонетическим вариантом – казахск. däw ‘большой, огромный; великан, гигант, дэв’, ср. башкирск. däwğarın < däw qarın ‘большой желудок’.

Не исключено, что

тюркское eren ~ ärän ‘мужчина’ связано с Китайским ren (в русской транскрипции “жэнь”) ‘человек’;
Китайск. wàng ‘сеть’ – тюркск. ağ ~ aw ‘сеть’;
Китайск. kong ‘пустой’ – тюркск. quğ ~ quw ‘сухой; полый, пустой’;
Китайск. wen ‘знак’ – казахск. en ‘метка’ (на ухе животных);
Китайск. yin ‘звук’ (~ yan ‘речь’) – тюркск. ün ~ in ‘голос; звук’;
Китайск. huáng ‘желтый’ – тюркск. quba ‘светло-желтый; бледный, бело-серый’ (казахск. quba ~ qubang – название цвета, qubaqay at ‘лошадь светло-рыжей масти’, quang ‘засушливый; выгоревший (о траве)’, башкирск. qoba ‘светло-желтый; бледно-бурый’, монгольск. huwa ‘рыжеватый, каурый’, бурятск. huwa ‘светло-желтый’, маньчжурск. quva ‘ярко-желтый, соломенного цвета’).

Помимо слова huáng ‘желтый; блестящий, яркий’ в Китайском языке есть однокоренные ему слова: huàn ‘сиять’, hua ‘светлый’ (см., например, в лексеме huashu ‘берёза’ < hua + shu ‘дерево’, ср. казахск. aq qayıng), hua ‘цветок’ (ср. русск. свет ~ цвет), hua – самоназвание Китайцев (Zhong Hua – древнее название Китая, ср. казахск. quba qalmaq – старое название ойратов).

С Китайским глаголом huà ‘превратить, обратить; таять; раствориться’ соотносится тюркское слово qubıl- (quba + bol-) ‘изменяться; изменять цвет’ (первоначально, изменение зеленого цвета растений на желтый при высыхании).

Наблюдается регулярное соответствие основ в тюркских и Китайском языках [qap] ~ [huw]:

тюркск. qab(aq) ‘тыква’ ~ qaw(aq) ‘посуда из тыквы’ и Китайск. hu ‘тыква; горшок, сосуд из тыквы, посуда из тыквы’;
тюркск. qap(uğ) ‘дверь, ворота’ и Китайск. hu ‘дверь, ворота’;
тюркск. qap(lan) ‘леопард’ и Китайск. (lao) hu ‘тигр’;
тюркск. qap! – междометие, возглас сожаления и Китайск. hu ‘вдруг’.

Обнаруживают семантическую и фонетическую близость казахск. quwan- ~ киргизск. quban- ‘радоваться’, алтайск. qubuq ‘радость’ и Китайск. huan ‘радостный’.

От древнего корня *qab- ~ *qaw- ~ *qow- образованы такие слова, как тюркск. qap ‘посуда для хранения разных предметов; чехол; мешок’, qabaq ‘тыква’ (русск. кабак, кабачок), qawaq ‘сосуд из тыквы’ (использовался для доения и хранения молочных продуктов в бедных семьях), узбекск. oş qowoq – съедобная тыква < oş ‘пища’, suw qowoq – посуда из тыквы < suw ‘вода’, nos qowoq – коробочка для табака “нас” < nos ‘нюхательный табак’, казахск. qawğa ~ турецк. kova ‘кожаное ведро’, казахск. qawaşaq ~ qawaşıq ‘коробочка растения, в которой находятся семена и зерна’ (тюркск. qawaçaq > старорусск. ковчег ‘ларец’).

Несомненная близость заметна в следующих словах:

Китайск. hén ‘очень’ ~ тюркск. eng ~ гагаузск. hen ‘самый, наи- ’; Китайск. jiāng ‘река’, jiàn ‘горный поток (ручей)’, juān “струиться” (формант в названиях рек -jiāng > вьетнамск. giang, корейск. gan) ~ тюркск. qıyan ‘поток, сель’ (который с силой стремиться с гор вниз / Абульгазы), монгольск. kian, киргизск. qıyan ‘сильный, стремительный поток дождевой воды’, казахск. qıyan-keski ‘разрушительный’, qıyan ‘речная долина; дальний’;
Китайск. yàng ‘вид, образ’ ~ др.-тюркск. yäng ‘вид, облик’, см. персидск. yäng ‘образ, манера; обычай, правило, закон’, казахск. zang ‘обычай, правило; закон’, казахск. диалектн. zangdas ‘похожий по виду, однородный’, монгольск. djang ‘нрав, характер, склонность, привычка’, бурятск. zan ‘характер’.

Учитывая то, что в Китайском языке понятие ‘солнце’ передается словосочетанием tài yáng, букв. ‘большое светило’ и rì ‘солнце; день’ – можно предположить, что лексема rì ‘солнце’ ведет происхождение от тюркск. iri (yäng) ‘крупный (образ)’.

Приведем иные примеры лексико-семантических параллелей:

Китайск. ān ‘хорошо знать; владеть’ ~ турецк. an ‘сознание’, an- ‘понимать’, казахск. angda- ~ angğar- ‘понимать, догадываться’;
Китайск. bĕn ‘я; сам; лично’ ~ тюркск. ben ~ men ‘я’;
Китайск. xiàng ‘облик’ ~ xíng ‘форма; физические органы чувств’ ~ карачаево-балкарск. san ‘часть тела; тело; число’, sın ‘образ, фигура; надгробный камень с изображением’, барабинск.-татарск. san ‘персона’ (счетное слово-нумератив), казахск. san ‘вид ; бедро; число, количество; 10 000’, sın ‘внешний вид, фигура; проверка (внешнего вида), испытание’, sän ‘(изящный) вид’;
Китайск. tian ‘небо’ ~ тюркск. tängri ‘небо; бог’, tanglay ‘нёбо’ (тюркский корень täng- ~ döng- в разных фонетических вариантах передает идею круга, вращения).

Несомненная семантическая параллель обнаруживается и в следующем примере:

Китайск. dan ‘яйцо’ ~ тюркск. dan / dän ‘cемя, зерно’. Здесь можно отметить, что понятия яйцо и семя близки, см. узбекск. tuhum ‘яйцо’ и казахск. tuqım ‘семя; потомство; род; порода’. На примере казахского языка видно, как фонетические варианты одного и того же тюркского слова на основе его первоначальной полисемии со временем превращаются в отдельные лексемы, сохраняя за собой одно из ряда близких значений, выражаемых исходным словом:

- uruğ > urıq ‘семя’ ~ uruw / ruw ‘род’,
- uluğ > ulıq ‘великий; правитель; чиновник’ ~ ulı ‘великий, большой’ ~ uluw “крокодил (большой водный хищник); улитка’ / монгольск. luw ‘змей, дракон’ (казахск. uluw jılı ‘год дракона’);

произошло аналогичное сокращение начальной гласной в следующих словах::

uruw > ruw, uluw > luw, ср. тюркск. Rum ~ Urum ~ Urım ~ Ürim ‘Рум’ (Византия, Малая Азия, от латинск. Roma) > русск. Рим (город Рим), Рым (в поговорке “Крым-Рым пройти”, ср. казахск. Ulıng Urım’ğa, Qızıng Qırım’ğa ketsin ‘Пусть твой сын уйдет в Малую Азию, а дочь – в Крым’ – пожелание).

Приведем следующие лексические параллели:

Китайск. dàn ‘рассвет; утро’ ~ тюркск. tang ‘рассвет’, кумыкск. dang, турецк. dan ‘рассвет’;
тюркск. ım ~ im ~ üm ‘знак; мимика’, yım ~ jım ‘след’, yum- ~ jım- ‘сжать, сжимать’, венгерск. nyom ‘след, отпечаток; нажимать, давить; печатать’ ~ Китайск. yin ‘печать’, jiao yin ‘след’;
тюркск. song ‘конец; после, потом’, азербайджанск. son ‘конец; затем, после; последыш’ (sonsuz ‘бездетный’: cм. казахскую поговорку – Songı’na (artı’na) qara yermegen ‘одинокий, бездетный’), М. Кашгари: song ‘конец; после’, söng ‘потомство’ ~ Китайск. sūn ~ sūnz ‘внук’ (ср. в индоевропейских языках: англ. son, др.-славянск. сынъ, русск. сын, латинск. sunus);
тюркск. yeng- ~ jeng- ‘побеждать’ ~ Китайск. zheng ‘бороться’;
тюркск. yağ ( > казахск. jaw) ‘масло’ ~ Китайск. you ‘масло’;
др.-тюркск. biti-, алтайск. biçi-, тувинск. biji- ‘писать’ > др.-тюркск. bitik ‘письмо’, татарск.-мишарск. bitüw ‘амулет со строками из Корана’ ~ Китайск. bĭjī ‘почерк’;
казахск. qaw ‘большой; сильный’ ~ Китайск. gāo ‘высокий’ (qaw küyme > gāo güy 'высокие повозки').

Возможно, что конечная вопросительная частица hu имеет тюркский источник, ср. частицы в тюркских языках: казахск. qoy ~ ğoy, азербайджанск. goy, татарск. quy, узбекск. ku, гагаузск. ko и т.д., образованные от глагола qoy- ‘положи’, у которого появились значения ‘ведь; же; пусть; ну-ка’, эти частицы встречаются и в предложениях, имеющих вопросительную интонацию. В роли служебных слов этот тюркский глагол встречается, например, в русском языке как частица -ко ~ -ка (гляди-ко, скажи-ка), в рутульском (Дагестан) -ку ‘ведь’, в арго среднеазиатских цыган: seb-a unar ko ‘возьми яблоко’ (seb ‘яблоко’).

Функционально близки частица ma, которая присоединяется к концу обычного повествовательного предложения и образует общий вопрос в Китайском языке, и тюркская вопросительная частица ma ~ mï (с фонетическими вариантами).

В определенной мере схожи Китайская вопросительная частица ne и тюркское вопросительное местоимение ne ‘что’, иногда употребляющаяся в конце вопросительных предложений как частица.

Китайская лексема gang ‘сталь’ встречается в качестве элемента некоторых личных имен у тюрков: Qan-temir, Qam-bulat, в термине qandawïr ~ qandäwir ‘специальный хирургический инструмент для кровопускания’. В диалекте встречается форма kem-bolat: kembolat’tan tüyme ‘пуговица из стали’.

В Китайском слове dasuan ‘чеснок’ выделяется тюркский корень suğan ‘лук’, к которому добавлен префикс, образованный от прилагательного da ‘большой’ (слово пишется двумя иероглифами), см. турецк. soğan, казанско-татарск. suğan, гагаузск. soğan > suwan > suan ‘лук’.

Китайская народная поговорка “Учи детей с малолетства, а жену – с первого дня замужества” представляется переводом тюркской рифмованной поговорки, ср. татарск. Öyrät balang’nı yäş’tän, hatın’nı – baş’tan, букв. ‘Учи своего ребенка с младости, а жену – с начала’.

Приведем еще один наглядный случай заимствования, свидетельствующий о достаточно древних и тесных отношениях, существовавших между номадами Центральной Азии и земледельцами долины реки Хуанхэ. Китайская лексема bĕi (более раннюю фонетическую форму сохранило вьетнамское заимствование из южноКитайских диалектов bac ‘север’) имеет значение географического направления ‘север’. Эта лексема образовалось в результате появления нового значения у слова bèi ‘спина; задняя сторона’ благодаря традиционной ориентации на юг . В монгольском и некоторых тюркских языках название севера также связано со словами, имеющими значение ‘задняя сторона; спина’: монгольск. hoyt züg ‘задняя сторона’, ar ‘зад, спина’ > ‘север’, казахск. arqa bet ‘северная сторона’, тюркск. arqa ‘спина, задняя сторона’ > киргизск. arqalıq ‘северный’. Китайское bèi ‘спина’ восходит к ностратическому корню *b-k ~ *b-g ‘гнуть’, см. тюркск. bük- ‘гнуть’, bükle- ‘сложить путем сгибания’, казахск. bük ~ büge ‘выпуклая сторона бабки’ , bükşiy- ‘согнуться, сгорбиться’, общетюркск. bükir ‘горбатый; кривой’, турецк. iğri büğrü ‘кривой’, böğür ‘бок’, алтайск. puğ- ‘сгибать’, казахск. buğ- ‘сгибаться’, др.-тюркск. boğun, казахск. buwın ‘сустав’, др.-английск. bäc, совр. английск. back ‘спина’, bow ‘лук; смычок; бант; поклон; кланяться; согнуться’ , немецк. biegen ‘гнуть, нагибать’, bug ‘сгиб; сустав’, bücken ‘нагибаться’, bückel ‘горб; спина’, bügel ‘стремя; скоба’, bogen ‘дуга; изгиб; арка, свод; лук’, др.-верхненемецк. buog ‘верхняя часть плечевого сустава; бедро’, buogen ‘гнуть’, русское бок ‘правая или левая сторона тела, предмета’ и т.д.

Генетически близкими представляются приведенные ниже лексемы:

тюркск. baq- ~ bah- ‘смотреть; наблюдать; присматривать, заботиться, воспитывать; пасти скот’, латинск. pastor ‘пастух’, pater ‘отец’, английск. father ‘отец’, украинск. батя ‘отец’, русск. пасти ‘следить за кем- / чем-либо (скотом, птицей) во время выгона на подножный корм’ , русск. арготическ. пасти ‘следить, наблюдать; охранять; сопровождать; ухаживать, оказывать внимание’ (см. выражение Упаси, боже! и однокоренное слово спасать), ср. Китайск. bà ‘отец’, bā ‘ждать; жаждать’, bă ‘охранять; защищать’ (семантика приведенных слов развилась на основе исходного значения ‘смотреть’);

тюркск. tüb ~ dip ‘дно’, tübän ~ tömen ‘низкий’ ~ литовск. dubus ‘глубокий’, русск. дно (< *dъbno), дебри ‘низина, заросшая деревьями’, готск. diups ‘глубокий’, английск. deep ‘глубокий’ ~ Китайск. dī ‘дно; низкий’;

тюркск. bod ‘тело, стан; рост’, казахск. boy ‘тело, стан; рост; длина, протяжение; берег’, чувашск. puy ‘рост; тело, стан; ствол, стебель; высота; протяжение’, тюркск. bedük ‘рослый, высокий’, казахск. biyik ‘высокий’, турецк. büyük ‘великий’, büyü- ‘расти’ ~ английск. body ‘тело; человек; ствол дерева’ ~ др.-индийск. bodhi ‘дерево’, греческ. botane ‘растение’, французск. bouter ‘расти, набухать’ ~ монгольск., тунгусск. mod ‘дерево’ ~ марийск. pu ‘дерево’, селькупск. po ‘дерево’ ~ Китайск. mu ‘дерево’;

тюркск. deng ~ döng ‘возвышенность’ ~ др.-английск. dun ‘гора, холм’, немецк. düne ‘песчаный холм, дюна’ ~ Китайск. dĭng ‘вершина; макушка; верх’, dūn ‘бугор, насыпь’;

казахск. tüye ~ турецк. deve ‘верблюд’, казахск. tüyequs ~ турецк. devekuşu ‘страус’ (букв. ‘птица-верблюд’) ~ Китайск. tuó ‘верблюд’, tuó ‘страус’;

тюркск. tong- ‘мерзнуть’ ~ Китайск. dòng ‘замерзнуть’;

тюркск. teng ‘равный’ ~ Китайск. tóng ‘одинаковый; тот же самый; наравне’;

тюркск. kün toğar, турецк. doğu ‘восток’ ~ Китайск. dōng ‘восток’;

тюркск. lek ‘множество’ ~ Китайск. lĕi ‘множество’;

тюркск. küyme ~ köymä ‘крытая повозка’ ~ Китайск. guy ‘повозка’;

казахск. архаическ. qaw ‘большой’ ~ Китайск. gāo ‘высокий’;

тюркск. oğlan > ulan ‘юноша’ > Китайск. lang ‘юноша; сын’.

Для заимствованных слов в Китайском языке характерны следующие фонетические изменения: сокращение до одного начального слога иноязычных лексем, нередко сопровождающееся утратой конечного согласного в таком слове (иногда к таким словам прибавляется финаль -z):

прототюркск. *tengir (yez) ‘небесный (металл)’ > др.-тюркск. kök temir ‘(метеоритное, небесное) железо’ > общетюркск. temir ‘железо’ > Китайск. tiě ‘железо’;

тюркск. tabışqan > tawşan ‘заяц’ > Китайск. tù ~ tùz (tù + -z) ‘заяц’;

тюркск. yağmur ‘дождь’ > Китайск. yŭ ‘дождь’;

тюркск. bağ ~ baw ‘союз, родовое объединение; административно-территориальная единица, район’ > Китайск. bù ‘часть; область; отдел’;

тюркск. boğun ‘сустав’ ~ boyun ‘шея’ > Китайск. bóz (bó + -z) ‘шея’;

тюркск. burın ~ bırın ~ murın ~ mırın ‘нос’ > Китайск. bī ‘нос’;

тюркск. ot ~ ut ‘огонь’ > Китайск. huŏ ‘огонь’;

тюркск. tükir- ‘плевать’ > Китайск. tǔ ‘плевать’.

На протяжении долгого времени осуществлялись военно-политические, экономические и культурные контакты номадов Центральной Азии и земледельцев Дальнего Востока. Несомненно, что многовековый период войн и мирной торговли, неоднократные поселения на территории Северного Китая тюркских народностей, отдельных племен и родов, а также создание здесь древних “варварских” государств, привлечение Китайскими правителями отрядов воинов-степняков для участия в боевых действиях против соседних государств, подавления народных восстаний или несения пограничной службы способствовали тому, что многие Китайцы, торгующие с кочевниками либо живущие с ними в одних поселениях, овладевали тюркским языком. Через речь таких Китайцев, а также – тюрков-билингвов, оседавших среди более многочисленного местного населения, тюркизмы проникали в лексику Китайского языка.

Так, тюркским словом qıyan (ср. казахск. qıyan-keski ) ‘режущий’ в Китае стали называть холодное оружие (меч, шпага) – jiàn, в языке появились:

прилагательное jiān ‘острый’ и глаголы juān ‘вырезать’ и jiăn ‘стричь, резать ножницами’, от которого образовано слово jiàn ‘штука’, т.е. нечто отрезанное, отделенное, часть (ср. Китайск. gē ‘резать ножом’ > gē ‘штука’), ср. также Китайск. jiān ‘трудный, тяжелый’ и тюркск. qıyın ‘трудный; сложный’.

Приведенные в данной работе примеры представляют собой лишь небольшую часть лексического массива тюркизмов в китайском языке. Многие из заимствованных слов, несомненно, в ходе развития языка перешли в разряд архаизмов и в современных словарях не приводятся; другие слова могли существовать лишь как провинциализмы. Их поиск и исследование – одно из перспективных направлений в тюркологии и китаистике.